Источник: izborsk-club.ru
Доклад Изборскому клубу под редакцией Виталия Аверьянова
Авторы доклада: В.В. Аверьянов, А.В. Елисеев, А.Ю. Комогорцев, М.В. Медоваров.
Россия, всегда укрощавшая системы со знаком минус, исторические «антимиры», на этот раз встает перед вызовом глобальной отрицательной цивилизации
Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле…
А. Твардовский
2. ГЛОБАЛЬНАЯ АНТИСИСТЕМА: ЧЕМ ЭТО НАМ ГРОЗИТ
3. АНТИСИСТЕМА КАК ОБРАЗ ВРАГА
4. О «МАЛОМ НАРОДЕ» В СОВРЕМЕННОЙ РФ
Понятие антисистемы, разработанное Л.Н. Гумилевым, получило достаточно широкое признание в социальных науках, при этом оно вызывает многочисленные дискуссии и имеет немало трактовок и интерпретаций. Цели настоящего доклада не связаны с тем, чтобы описать и представить существующие трактовки теории антисистемы в их разноголосице. Речь идет об оперативном использовании понятия «антисистема» как глубоко актуального концепта. На наш взгляд, через этот концепт раскрываются чрезвычайно важные, можно сказать, конститутивные черты Русской цивилизации, которая исторически неоднократно выступала как противник и укротитель антисистемных тенденций как в своей национальной жизни, так и в глобальном масштабе.
В интеллектуальном патриотическом сообществе весьма популярен тезис об отождествлении православного понятия Катехона (Удерживающего) и исторической России – причем во многих случаях этот тезис распространяется не только на традиционную русскую монархию, не только на Православную Церковь, но на Россию в разных ее исторических воплощениях. Иными словами, сегодня все больше превалирует цивилизационное понимание миссии России. В этом есть немалая правда – поскольку цивилизационная преемственность связывает между собой эпохи, в которых причудливо сменяют друг друга разные политические режимы и формы правления, по-разному выстраивается и формат духовного производства. Однако Россия изживает противоречия эпох, «выдавливает» из себя антисистемные элементы, преодолевает собственные мутации и сохраняет свойства органической системы-цивилизации. Изживание этих внутренних противоречий русской жизни чаще всего сопряжено с огромными жертвами и утратами. Однако даже на переходе от мутагеннного, зараженного вирусами «минус-цивилизации» состояния к выздоровлению, еще не одолев до конца собственную антисистему, Россия отвечает на вызов внешних антисистем (так происходило в 1941-1945 гг., так происходит и теперь, в Сирии).
Что же такое антисистема? Можно выделить пять сущностных характеристик антисистемы как типа социальной общности:
1) Антисистема – паразитическое образование, которое существует за счет людских и материальных ресурсов, принадлежащих системам с положительным знаком (этнокультурным традициям, государствам, народам, религиозным традициям и др.), при этом антисистема стремится подменить собой этнос, но поскольку она сама по себе нежизнеспособна, то процесс замещения ею этноса завершается либо гибелью этноса как системной целостности, либо уничтожением самой антисистемы со стороны позитивных систем.
2) Негативное мироощущение, нигилизм проявляются в упрощении существующих этнокультурных систем (систем с положительным знаком), разрушении их своеобразия и в пределе морального уничтожения этноса, на котором паразитирует антисистема, вплоть до превращения его в безличную разобщенную массу, субстрат для антисистемного проекта. Уничтожение своеобразия касается всех аспектов жизнедеятельности: фундаментальных духовных ценностей, мировоззрения, культуры, экономики, выработанных этносом взаимоотношений с вмещающим ландшафтом и т.д. Такая программа способствует сокращению жизни этноса, разложению его культуры, распаду общественных связей, институтов и иерархии. С предельной точки зрения можно сказать, что антисистема – это организованная воля к небытию, как в социальном, так и в индивидуальном смысле.
3) Истина и ложь в антисистеме не противопоставляются, а приравниваются друг к другу, превращаясь из реальных модусов человеческого сознания в манипулятивные, игровые, притворные. Отсюда, согласно Гумилеву, «так или иначе, вырастает программа человекоубийства». При этом ложь может рассматриваться внутри антисистемы как праведность.
4) Помимо закрытости по отношению к внешнему миру существует и закрытость между верхними и нижними этажами самой антисистемы. Верхушка слишком слаба сама по себе, чтобы осуществить «снос» мешающих ей традиций. Наиболее трудную работу антисистема стремится решать «чужими руками». Эту работу за неё выполняют антисистемные орды, на которые элита взирает с некоторой брезгливостью, но обойтись без их «услуг» не может. После этого наступает её час – на дымящихся руинах прежних культур, государств, этносов она, подобно мастерам-каменщикам, пытается выстроить свой заветный «храм» по своим собственным чертежам.
5) Антисистемы герметичны и эзотеричны и способны к созданию многоуровневой защиты в виде с одной стороны нескольких степеней посвящения, не позволяющих адептам учения быстро приблизиться к их тайной сути, а с другой стороны – к капсулированию и долгому пребыванию в «свернутом», «спящем» состоянии в неблагоприятных внешних условиях. Закапсулированные, антисистемы могут хранить в себе разрушительный социальный вирус в ожидании ослабления положительной системы.
В связи с антисистемами Гумилев ввел и еще один термин – химеры, то есть социальные образования, складывающиеся в результате вторжения представителей одного суперэтноса в области проживания другого, после чего агрессор пытался жить за счет побежденных. Все антисистемы образуются именно в этих зонах контакта взаимодействующих этносов, в зонах химер, понимаемых как наложение двух различных этнических полей, колеблющихся с разной частотой. Наложение двух ритмов ломает оба ритма и создает какофонию, в которой и рождаются антисистемные настроения или «извращения» [1]. Взаимодействие этнических полей может быть не только химерным, но и симбиотическим (например, союзы этносов, их взаимодействие в империях или коалициях, где есть общие стратегические цели и культивируется уважение к суверенности и своеобразию друг друга). Симбиоз традиций (не только этнических, но и религиозных, культурных, цивилизационных) возможен там, где не допускается смешения культур, коррозии духовно-культурных ядер этих традиций.
Было бы ошибкой полагать, что антисистемы – «всего лишь» относительное зло, представляющееся таковым в зеркале иной культуры (В. Цымбурский в отношении враждующих цивилизаций; позиция А. Дугина в споре о «контринициации») или просто продукт смеси несовместимых культурных или религиозных традиций (В. Махнач о ереси офитов). Секрет антисистемы заключается не в попытках скрестить несовместимое, а в том что такие попытки находят почву для широкого распространения, субстрат для воспаления новой пожирающей материнское общество социальной общности-язвы, «черной дыры», внутри которой ее члены действуют сплоченно и целеустремленно. В конечном счете, антисистема развивается там, где происходит взаимная аннигиляция иерархий и духовных стержней нескольких, пусть сильно различающихся, но положительных культур.
Антисистемный «компромисс» между «враждующими» цивилизациями оказывается источником не мира и гармонии, а гибридной мутации и в конечном счете энтропии. В известном смысле антисистема питается тем, что в новой исторической ситуации люди утрачивают способность к гармоничной вере, утрачивают связь с традициями предков. Смешение в области духа приводит к смазыванию духовного миросозерцания, о чем писал Ф.М.Достоевский в романе «Бесы»: «Когда боги становятся общими, то умирают боги и вера в них вместе с самими народами. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы, и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать». Похожую мысль до евразийцев отстаивал и К.Н. Леонтьев в его концепции «вторичного смесительного упрощения культур» [2].
Проводя аналогию с онкологическими заболеваниями, можно отметить, что согласно современным исследованиям, раковые клетки и микроопухоли регулярно возникают в организме каждого человека, но гибнут под воздействием системы противоопухолевого иммунитета [3]. Общество, в котором внутрисоциальный аналог такого иммунитета по той или иной причине оказывается ослабленным, неизбежно встает перед угрозой перерастания локальных микроантисистем (существующих практически в каждом социуме) в полноценную антисистему, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отсюда возникает настоятельная необходимость в постановке вопроса об особой программе опережающего укрепления иммунитета традиции-цивилизации как своего рода динамическом консерватизме.
Если Гумилев как историк работал преимущественно с античными и средневековыми антисистемами, оставляя за кадром антисистемы Нового времени, то его последователи спроецировали данную методологию и на Новое время, и на нашу современность. Так ученик Гумилева В.Л. Махнач отметил в своих лекциях специфику новых антисистем: «Они существенно отличаются от прежних тем, что их ненависть обращена не на мироздание вообще, а на конкретную культуру. Именно с такими антисистемами мы имеем дело с XIV века по сию пору».
В течение XX века происходила дальнейшая мутация антисистемных вирусов, формировался своего рода венец вирусной эволюции – глобальная антисистема, антисистема-ядро, которая после распада Советского Союза приобрела невиданный масштаб и выступает теперь в роли координатора и генератора едва ли не всех существующих антисистемных проектов. Именно данное обстоятельство и послужило главной причиной написания настоящего доклада.
Рождаясь всегда как «гибрид» несовместимых традиций, антисистема в итоге воплощается в создании синтетических квази-религиозных образований, сект, ересей, оккультных практик, а также на их основе – подрывных и деструктивных организаций. Различные антисистемы могут иметь различный диапазон действия, будучи настроенными на уничтожение конкретной традиции-системы либо же многих позитивных традиций-систем. Глобальная фаза развития антисистем характеризуется обращенностью против всех позитивных систем с претензией на десуверенизацию государств, построение мондиалистской силовой и правовой матрицы, деградацию культур как своеобразных целеустремленных систем с собственной духовной субъектностью и их смешение в глобалистском плавильном котле.
ЕРЕСИ
Христианское учение о ересях можно считать первым прототипом концепции антисистемы. Богослов V века н.э. св. Викентий Лиринский, описывая обновление и разворачивание традиции и разума в Церкви, предложил метафору преуспевания организма и противопоставил ему «примешивание» – когда новое и чуждое все-таки внедряется в веру: «Если начнут примешивать к древнему новое, к своему чужое и к освященному непотребное, то обычай сей неизбежно распространится по всему, так что после ничего уже не останется у Церкви ни целого, ни неповрежденного, ни неиспорченного, ни нерастленного» [4].
Наиболее ярким примером проявления антисистемы в мировой истории считается гностицизм. Несмотря на чрезвычайную пестроту учений, из которых он состоит, все они сходятся на противопоставлении духовного и материального мира, который воспринимается ими как порождение деструктивных «демиургических» сил. Отсюда мироотрицающая настроенность гностиков, их гнушение миром и своего рода «брезгливость» по отношению к миру – черта, ставшая свойством практически всех антисистем. Гностические идеи издревле вызывали большой интерес в части правящих европейских элит. Основные версии гностицизма настаивали на принципиальном неравенстве человеческих существ, которые подразделялись на: людей, которые так или иначе получили от исходной высшей непроявленности (Плеромы) божественные «искры» Пневмы (пневматики); «полулюдей» обделенных «искрами», но наделенных разумом и душой (психики) и «нелюдей», у которых нет ни того, ни другого (гилики) [5]. «Полноценными людьми» в буквальном смысле этого слова являются только пневматики, все остальные – бесправные, бренные существа, жизнь которых смешна, презренна и бессмысленна, ибо они изначально созданы не предназначенными для спасения. Отсюда логично и практически неизбежно вытекает идея о возможности и даже необходимости безжалостной эксплуатации психиков и гиликов в интересах немногочисленных носителей «настоящего гнозиса». По мнению ряда исследователей, такого рода гностические идеологемы были инкорпорированы во «внутренние» доктрины, составляющие скрытое мировоззренческое «ядро» современной транснациональной элиты и «Западного проекта» в целом [6]. Следует добавить, что те же самые гностические «ядра» скрываются за фасадом наиболее радикальных течений ислама: карматов, исмаилитов, современного ИГИЛ. В этом смысле весьма показательны тесные связи (в том числе родственные) исмаилитов с королевскими домами Европы и, в первую очередь, Великобритании. Антисистемное течение ваххабизм также восходит своими корнями к гностицизму карматов.
Вопреки расхожим трактовкам влиятельнейшая ересь-антисистема раннего Средневековья – манихейство – является не чем иным как ветвью гностицизма, а ее дуализм восходит не столько к зороастризму, сколько к завязи гностических систем, сложившихся в среде бурлящего вокруг нарождающегося христианства иудейского диссидентства. (Иными словами, можно считать гностицизм продуктом злокачественной коррозии культурных ядер иудейства и эллинства – ставших антиподобием и «черной тенью» их доброкачественного синтеза в христианстве.) Борьба с ересью манихейства со стороны христианского мира шла более 5 веков, а победа над ними оказалась мнимой – поскольку манихейство заразило антисистемным вирусом большое число социумов. Исследователи полагают, что к «потомкам» манихеев можно отнести ереси павликиан, маркионитов, богомилов, вальденсов, карматов, тондракитов, а также некоторые течения исмаилизма. К этому же ряду относятся ставшие нарицательным именем альбигойцы и катары, против которых был объявлен в XIII веке крестовый поход и ради искоренения которых была создана Святая инквизиция.
«До манихеев в мире не было более последовательной в смысле уничтожения антисистемы, — отмечает современный исследователь. — Только манихеи первыми поставили своей целью даже не упрощение каких-либо систем, а полное уничтожение всего материального мира. Поэтому и эффект от воздействия манихейской антисистемы намного превзошел то, чего достигли античные антисистемы. В ней впервые были доведены до абсолюта такие традиционные принципы антисистем, как жизнеотрицание, право на ложь и тайная организация общин. При всем этом манихеи доказывали, что борются с мировым злом и утверждают идеи добра и справедливости» [7].
В известном смысле и современная глобальная антисистема является наследницей гностицизма и манихейства, хотя буквальные параллели здесь не совсем уместны, поскольку антисистема обычно существует не как орден с железной дисциплиной, а как сетевое единство в многообразии. (К примеру, одна из хорошо изученных антисистем Средневековья катары состояла, по подсчетам папских легатов, не менее чем из 40 сект, солидарных между собой в противостоянии внешнему миру, но отличающихся друг от друга по нюансам своих еретических воззрений, нормам и ритуалам. Известно также, что все они почитали своим главой «папу катаров», который жил в Болгарии [8].) Антисистема не имеет однозначного центра, вернее, её центр находится «везде и нигде» (по образному масонскому выражению). Внутри разветвленной антисистемной сети могут действовать сотни разных структур (обществ, клубов, лож и т. д.), и один конкретный элемент может одновременно участвовать в деятельности множества таких образований. Все они выполняют свою функцию и, в связи с этим, каждый имеет свою ценность (и цену). Вместе с тем это не означает, что при борьбе с антисистемами невозможно вычленить их ключевые ядра и жизненно необходимые институты – к примеру, в современных условиях наиболее ощутимые удары по антисистемам можно нанести, добившись существенного ущерба их финансовым структурам.
Еще одним учением, о котором необходимо упомянуть в связи с генезисом антисистем, является иудейская каббала, которая была изначально тесно связана с гностицизмом. К примеру, Л.А. Тихомиров отмечал, что еврейский язык пропитывает гностические термины, а первоначальный гностицизм вышел «из области тех сирийско-еврейских мистических учений, которые составили, вероятно, и первые фазисы в развитии Каббалы». Сходство гностицизма с каббалистическими воззрениями столь велико, что «исследователи невольно производят то гностицизм из Каббалы, то наоборот». Тихомиров ссылается на мнение такого знатока как Адольф Франк, который «готов из нее производить учения гностиков» [9]. Каббалистические воззрения служили средой для антисистемных сект в самой иудейской среде, к примеру, для саббатиан (последователей лжемессии Саббатая Цви (1622-1676)), которых сами же иудеи характеризовали как разрешивших себе прелюбодеяние, воровство, клятвопреступление и делали это, по выражению Якова Эмдена, с намерением, чтобы насытить нечистую силу и тем ускорить пришествие Мессии.
Однако гораздо большее значение чем секты внутри иудаизма имели каббалистические влияния в других культурах – эти влияния, можно сказать, стали практически неотъемлемым фактором формирования антисистем в Западной Европе начиная с позднего Средневековья и до Нового времени. Тайные общества и течения, в миросозерцании которых присутствовала Каббала наряду с гностическо-оккультными элементами, играли роль реформаторскую и революционную. В особенности это относится к франк-масонству.
ТАЙНЫЕ И ПОДРЫВНЫЕ ОБЩЕСТВА
Все антисистемы герметичны, поскольку вербовка адептов из среды позитивной системы подразумевает, что необходимо немалое время, чтобы вовлечь его в свой круг, не испугав и не оттолкнув на первых этапах. Тайны «беззакония» нельзя открывать недостаточно для этого зрелым. Принцип разрешенности лжи действует внутри антисистемы так же как и вовне, поскольку ложь при посвящении адепта в более высокую степень (в масонстве таких степеней насчитывается 33) трактуется как «педагогическая» практика, подготовка к восприятию высшей истины.
Очень часто антисистемные тайные общества осуществляют сложный синтез разных религиозных учений, их оккультную гибридизацию, что оправдывается идеей «Единого Бога», либо единого эзотерического ядра всех религий и традиций. В такой постановке вопроса уже содержится противопоставление большинству существующих верований как экзотерических институтов, в каждом из которых, якобы, затемняется единая универсальная истина [10].
Теоретики антисистем указывают на такое их свойство как способность к изменению знака: когда представители антисистемы захватывают власть в некотором регионе, сама антисистема меняет знак. Прекращая саморазрушение, она порождает в обществе более или менее деспотический режим, в котором представители антисистемы образуют элиту. Этот режим не разрушает сам социум, ибо социум рассматривается только как некое средство благоденствия новой власти. Подобные, сменившие знак, антисистемы могут жить долго, отказавшись от основного принципа антисистемы – отвержения мироздания. Однако, потерпев политическое поражение и потеряв место «элиты», подобная антисистема снова меняет знак, ибо законсервированный характер не меняет ее сущности: потеряв власть, перестав быть «элитой», антисистема снова становится антисистемой, снова подталкивает этнос к саморазрушению [11]. Примеры – антисистема карматов, которая в X в. в Египте основала эмират Фатимидов и довольно быстро трансформировалась в своего рода «полицейское государство». Другой пример, близкий нам – перерождение антисистемы большевиков в результате сталинской эволюции советского государства. Причем первый этап перерождения начался еще при Ленине с введением НЭПа. В данном вопросе важно понимать, что вместе с перерождением антисистемы происходит и ее радикальное кадровое обновление – на место «борцов» необходимо рекрутировать «работников», как это определил Лион Фейхтвангер, живописуя в 1937 году построение на месте троцкистско-ленинской системы новой сталинской системы. Тем не менее, представители антисистемы в элите полностью не могут быть искоренены, часть антисистемы капсулируется и через какое-то время оживляется (в СССР этот процесс получил название «оттепели», а следующий цикл оживления капсулированных вирусов привел уже к горбачевской перестройке и новому разрушению системы с положительным знаком) [12].
Если во время Великой Французской революции транснациональный масштаб антисистем был еще незначительным, то к 1917 году он был уже вполне ощутим – вплоть до того, что одно из главных ядер зарождающейся мировой антисистемы (финансовые кланы, расположенные на Бродвее 120) приняло непосредственное участие в финансировании и организации как февральских, так и октябрьских событий в России. Вопреки расхожему мнению, основные финансовые средства, полученные большевиками через Парвуса, перевел вовсе не немецкий Генштаб, а банкирский дом Варбургов из Нью-Йорка. Варбурги же были тесными деловыми партнерами главного инициатора свержения русского самодержавия Якоба Шиффа. Парвус лишь прикрывался сотрудничеством с Германией, чтобы особо не афишировать иной источник финансирования [13]. Можно с большой долей уверенности сказать, что уже в 1917 году транснациональная антисистема использовала разные неосистемы и подрывные возможности в целях ликвидации российского Большого Пространства.
МАЛЫЙ НАРОД
В отношении изучения современных антисистем следует отметить особый вклад французского историка Огюстена Кошена и российского математика и философа Игоря Ростиславовича Шафаревича, которые использовали для обозначения исследуемых ими антисистем категорию «малый народ». На примере истории Французской революции Кошен определял «малый народ» как сообщество интеллектуалов, философов, публицистов, юристов, которое сформировалось во Франции в предреволюционные годы. Они составляли меньшинство в любом городе, но это было активное меньшинство. Его представители поддерживали друг с другом переписку, всегда были в курсе новостей, которые касались их интересов, и умели эти интересы реализовывать, используя все доступные им средства. Шафаревич в свою очередь подчеркивает, что «этот слой уже сложился… лет за двадцать с лишком до революции. Суть процесса заключается в отделении этого слоя от остального народа (…) «Малый Народ» выступает исторически в роли мастера, в руках которого остальной народ – лишь материал» [14]. Заметим, что подобное самоощущение весьма характерно для носителей гностического мировоззрения а значит и большинства существующих антисистем.
Анализируя вопрос о функционировании антисистемы в рамках Русской цивилизации, Шафаревич в работе «Русофобия» показывает, что антисистемы в России и в дореволюционной Франции имеют одну и ту же идеологию – буржуазную, либеральную, прогрессистскую. Кошен не находит однозначной этнической основы, формирующей мировоззрение «малого народа». Шафаревич при рассмотрении российского варианта «малого народа», приведшего страну к революции 1917 г., также не связывает его напрямую с каким-либо национальным течением, хотя и оговаривает важную роль еврейского фактора.
Для идеологии любой антисистемы характерным является постоянное противопоставление всего прошлого и ныне существующего будущему, причем такому будущему, которое кажется идеальным идеологам антисистемы. Особенно ярко данная черта проявилась в прогрессистских революционных антисистемах [15]. По мысли Кошена, малый народ зарождается на основе разрыва со всякой исторической традицией: религиозной, этической, политической – и замены всех их новой верой в Разум. Захват власти «малым народом» и порабощении им «большого народа», по образному выражению Кошена, «напоминает работу лилипутов, связывающих спящего Гулливера». Ничего не подозревающие массы попадают в тщательно и умело расставленные «сети», состоящие из якобинских клубов, интеллектуальных обществ, предвыборных органов, комитетов, трибуналов, правовых и силовых инструментов, созданных заговорщиками заранее. В данном случае мы имеем дело с антисистемами, которые сознательно и систематически готовились к захвату власти. Не удивительно, что опыт Французской революции революционеры следующих поколений рассматривали в качестве образца.
О. Кошену принадлежит еще одна важная заслуга – он ярко и убедительно описал причины особого психического настроя антисистем, который можно охарактеризовать как параноидально-нигилистический. Представители «малого народа», за спиной которых в качестве духовных поводырей стояли энциклопедисты и члены тайного общества иллюминатов, считали себя «чистыми» по отношению к «большому народу», и при этом они остро осознавали непреодолимую бездну, отделявшую их от нации в целом: «Малый Народ завоевал, поработил большой народ, и навязал ему свои законы. И тотчас же начались изгнания, грабежи и убийства; ибо законы Малого Государства не годятся для большого. (…) В реальном мире якобинская партия всегда будет в опасности и, следовательно, вынуждена будет прибегать к насилию (…) Вот что чувствует весь Малый Народ, начиная с самого видного своего «оратора» и до самого безвестного из своих «агентов»; и вот почему он так дорожит тезисом защиты» [16]. Патологический психизм «малого народа» порождает и особо остервенелый террор, и «ненормальную настойчивость» распускаемых ими ложных слухов как способ фабрикации искусственного народного мнения, наконец, формирование целой машины коллективного действия, неуклюжего и неумолимого в своих поступках революционного голема, который в итоге отправляет на гильотину и «своих детей», и «своих вождей»: «Без всякого невероятного заговора, без неправдоподобной извращенности, благодаря одному лишь функционированию социальной переписки, внутри Малого Града вырабатывается целая система лжи, в которой нуждается политика защиты, чтобы удержаться…» — так объясняет Кошен социально-психологический механизм антисистемы в момент удержания ею власти [17].
Очевидно, все сказанное Кошеном справедливо в отношении многих других революционных переворотов, в которых побеждали антисистемные партии и секты. Справедливо это и в отношении «красного террора» в России. И это объясняет как неизбежность «термидорианского» перерождения, так и глубинные причины того, почему антисистема тотального разрушения общества и массовых убийств перерождается в государство с положительным знаком. При этом само перерождение (термидор, установление диктатуры и т.д.) также дается большой кровью. Антисистема не уходит со сцены истории без яростного сопротивления.
АНТИСИСТЕМЫ И КОНТРСИСТЕМЫ
Некоторые историки пытаются втиснуть в рамки понятия антисистемы и такие явления как инквизицию, орден иезуитов, опричнину Ивана Грозного и другие подобные феномены. В целом такие попытки не выдерживают критики, хотя и нельзя отрицать, что в данных структурах можно заметить довольно яркие проявления, похожие на те сущностные признаки антисистем, которые мы перечислили выше. Однако, во-первых, эти проявления носят частный характер, а, во-вторых, они не определяют сущности данных спецсистем, которые создавались, безусловно, в качестве реакции на угрозы со стороны антисистем. Скорее следует говорить не об усвоении инквизиторами или опричниками каких-то черт антисистем, а об окраске, которую они получили в ходе борьбы с ними.
Святая Инквизиция, несмотря на все свои пороки и недостатки, последовательно боролась с антисистемными силами в течение нескольких веков, и в этой борьбе могла переходить разумные пределы и даже фальсифицировать объект своей работы (свойство скорее деспотических государств, чем антисистем – масштабная карательная машина в целях самосохранения всегда имеет тенденцию к расширению фронта своих работ).
Опричнина была чем-то вроде прото-спецслужбы, особого института альтернативного государева двора, созданная для уничтожения спор ереси жидовствующих, опаснейшей антисистемы, частично капсулированной на тот момент в Русском государстве, а также связанных с ней сепаратистских антисистемных сил (княже-боярской оппозиции, западнической новгородской олигархии и т.д.) [18]. Иван Грозный использовал опричнину для решения целого комплекса стоявших перед ним стратегических задач, но главными задачами были именно эти – контр-антисистемные. Надо сказать, что решил он большинство поставленных задач блестяще [19].
Иезуиты, несмотря на репутацию лицемеров, не гнушающихся фальсификацией и подлогом, сумели создать механизмы самовоспроизводства, заняв важную нишу внутри католической традиции – их можно назвать чем-то вроде папской контрразведки, в задачи которой входило остановить разрастание протестантизма, который в какой-то момент грозил практически «снести» Католическую церковь. После выполнения своей миссии в ходе Контрреформации иезуиты нашли себе новые задачи, в сущности связанные с той же миссией: купированием антисистем, которые угрожали римскому престолу и его стратегическим интересам.
Данный тип социальных институтов, так или иначе стоящий на службе позитивных систем (традиционного государства, церкви, существующей этнокультурной традиции, общественной нравственности и т.д.), не может быть отнесен к антисистемам, а заслуживает какого-то особого термина – мы предложили бы называть их специальными контрсистемами.
Однако, более сложной становится эта проблема, если в фокус зрения попадает такое специфической свойство специальных служб и разведок как «двойные» и «тройные» агенты. Это не какие-то частные случаи, а скорее определенный закономерный риск, возникающий в зоне пересечения и трения между разными цивилизациями, государствами и религиозными институтами. Не говоря уже о том, что в этой же зоне возникает сложнейшая игра и борьба между системами и антисистемами. Как и в случае с химерами, здесь возникает питательная почва для антисистемных явлений. Двойные стандарты были свойственны практически всем антисистемам [20]. К примеру, революционно-эсхатологические антисистемщики зачастую мотивированы в целом альтруистически, взыскуя соединения с Абсолютом – пусть и в извращенном «аннигиляционном» формате. Однако, их разрушительная активность весьма на руку силам более расчетливым и предельно эгоистическим. К примеру, к таким силам следует отнести сегмент старинной европейской аристократии, который сохранял верность тем представлением, согласно которым аристократы (по крайней мере, их продвинутая часть) происходят от богов и должны властвовать как боги.
Уже манихеи практиковали двойные стандарты – с одной стороны отрицание властей и собственности на низшем уровне, с другой – разрешение всячески обогащаться на высшем, для наиболее продвинутых адептов. В дальнейшем, через много веков многие антисистемщики явят пример подобного соединения «коммунизма» и «капитализма». Особенно здесь выделяется фигура А. Парвуса – социалиста и крупного торговца, у которого Троцкий взял идею перманентной революции. Как мы указали в начале, антисистема складывается как некое двухэтажное образование, на верху которого находятся сверхэлитарии, а внизу – союзные и, в то же время, враждебные разрушители систем (упоминавшиеся выше как «антисистемные орды»).
В XX веке ситуация настолько запуталась, что грань между контрсистемой и антисистемой зачастую просто невозможно распознать, если не владеть ситуацией изнутри. К примеру, известный левый теоретик и политик Линдон Ларуш характеризуется такими парадоксальными чертами как троцкистское идеологическое происхождение и одновременно глубокое и яростное разоблачение антисистемной изнанки современного западного мира. В то же время бывший кадровик Совета национальной безопасности США Норман Бэйли определил движение Ларуша как «одну из лучших частных разведслужб в мире».
Итак, специальные контрсистемы являются скорее специфическими органами позитивных систем. Но поскольку по ходу развития борьбы с антисистемами они вынуждены принимать участие в «право-левой игре» конкурирующих цивилизаций и в сопутствующей этой игре активизации подрывных сил, то специальные контрсистемы тесно соприкасаются с антисистемами и вступают с ними в сложные взаимоотношения. Яркими примерами рискованной игры являются в истории русской революции такие явления как «зубатовщина», «азефовщина», участие царских спецслужб в подготовке как февральской, так и октябрьской революций. В советский период истории спецслужбы и партийные структуры активно занимались поддержкой и направлением подрывных сил в целом ряде зарубежных стран.
Однако помимо специальных контрсистем, созданных государством, существуют и контрсистемы общественного происхождения, в частности, это могут быть контрэлитарные политические группы, радикалы, протестующие против социальной несправедливости. В протестной среде в эпоху Нового времени тенденции контрсистемные и антисистемные тесно переплетаются. Пониманию сути антисистемы препятствует её радикалистская интерпретация, которой придерживаются многие крайне левые и даже крайне правые критики существующего строя. Для них «Система» (именно так, с большой буквы) – это некий универсальный сверхмеханизм подавления человеческой личности и/или различных органических человеческих сообществ. Дескать, этот всемирный монстр создан могущественной группой наиболее продвинутых элитариев с целью установления и поддержания своего господства. Марксистская трактовка государства как машины подавления и насилия по сути своей является антисистемной, извращенной. К этому же ряду относится и идея «Системы». Тем более что критикуемые радикалами элитарии в ХХ столетии все больше представляют не мифологическую «Систему», а именно антисистему, направленную в конечном счете на разрушение всех существующих в мире систем. Антисистема действует эволюционно, и поэтому ее конкретные представители и институции могут действительно казаться частями «позитивной» системы. Надо сказать, такая терминологическая путаница выгодна антисистеме.
В отличие от антисистем система представляет собой целостность и единство элементов, находящихся в самых разных связях друг с другом, она делает элемент чем-то большим, чем просто часть, в определенном смысле поднимая его до уровня целого. Ультраэлитариям такое отношение к части предельно чуждо, они рассматривают саму часть (себя, свои модели жизнедеятельности и институты) как нечто, превышающее целое. И в такой оптике элемент не может не вырваться из системы, тем самым разрушая её. При этом, конечно, никакого равенства элементов не предполагается, хотя идею равенства часто бросают в массы в качестве идейно-философского прикрытия, необходимого для ослабления и разрушения системы.
В качестве ярчайшего примера такого эффективного задействования стихийных контрсистемщиков можно привести события мая 1968 года в Париже. Тогда выступление радикальной молодежи привело к падению Шарля де Голля – традиционного по своим взглядам лидера-неосистемщика.
Радикалистская протестная контрсистема может выступать как нижний этаж антисистемы, но может проявлять и некую самостоятельность по отношению к высшему её этажу. Элитарные антисистемы ухватились за низовые, революционные контрсистемы, считая их всячески полезными для хаотизации мира, из которого они хотели (да и по-прежнему хотят) создать свой новый мир. Однако для элитарных руководителей антисистемы радикалы представляют собой «пушечное мясо» перемен. Контрсистемщики по сравнению с ними наивны и желают разрушить существующий порядок ради некоей высокой идеи и, как правило, для блага абсолютно всех. Это, если можно так выразиться, неосознанное альтруистическое мироотрицание. Элитные антисистемы ставят в центр мироздания «себя любимых», которым в новом мире предназначена роль всемогущих владык. Массы людей, равно как и рядовые исполнители антисистемных процессов, не более чем слепые орудия в их руках. Другое дело, что нигилисты не всегда до конца понимают глубинные мотивы своего мироотрицания – с возрастом они становятся менее наивными и как правило менее альтруистичными [21].
Из сказанного выше следует чрезвычайно важный вывод. Антисистему не одолеть, если не работать с контрсистемой. Необходимо использовать её и в прагматических целях, и в плане идейного перевоспитания части контрсистемщиков. Понятно, что там есть самые разные течения: левые либертарианцы ближе к разрушительной сути антисистемы, чем, к примеру, радикальные борцы с ТНК. Однако сценарии антисистемы могут быть легко разрушены, если суметь указать рядовым контрсистемщикам, борцам за справедливость иной, более адекватный действительности «образ врага». В таком случае «пушечное мясо» социальных битв может быть вырвано из лап антисистемы и превращено в солдат позитивной контрсистемы во имя выживания и обновления всего общества (осознанный альтруизм).
В условиях тотального смешения политических карт, когда официальная власть сама превращается в орудие антисистемы, встает вопрос о формировании особой альтер-системы – как живой народной и гражданской самоорганизации против антисистем. Таковым было движение ополченцев Минина и Пожарского – в нем соединились идеи справедливости и порядка, идеи мира и национального суверенитета.
2. ГЛОБАЛЬНАЯ АНТИСИСТЕМА: ЧЕМ ЭТО НАМ ГРОЗИТ
Если рассматривать глобализацию как диффузию технологий, то здесь в ее естественности сомневаться не приходится. Однако глобализация как процесс в духовной культуре, как движение в сторону смешения этнокультурных комплексов, размывания границ между цивилизациями и религиями – процесс не естественный, а извращенный, о чем мы уже говорили выше. В глобализации происходит не подавление всех традиций одной традицией, но формирование антитрадиционной системы, то есть взаимная аннигиляция глубинных культурных идентичностей. Этот процесс является антисистемным по своей сути, поскольку раскалывает мир на два «глобальных народа» – паразитический «малый народ» как мировую антисистему и остаточные конгломераты старых «больших народов» и цивилизаций, которые предназначены к эксплуатации и абсорбции глобалистическим субъектом.
В проекте мондиализма мы имеем дело с мечтой о некоей всемирной химере, которая уничтожает прошлое всех культур ради смутного и неопределенного «светлого будущего». Честные мыслители на Западе констатируют, что общество современного капитализма не выросло из предшествующих типов обществ и не вытекает из них как результат их развития. К примеру, Энтони Гидденс рассматривает современный мир как параллельное сосуществование капитализма с трайболистскими, родо-племенными и классово-разделенными типами социума [22]. Из такой перспективы представляется очевидным, что глобализация, предлагаемая Западом, носит поверхностный характер, не вбирает в себя богатство и разнообразие человеческого мира, а отравляет духовную и культурную экологию всех цивилизаций.
Если судить по истории частных антисистем – после того как этот глобальный процесс в сфере духовной культуры перейдет критический рубеж, и здоровые позитивные системы (большие народы) достаточно ослабеют в своей суверенности – вся эта глобальная конструкция окажется нежизнеспособной. Жизнь антисистем, как и жизнь вирусов, базируется на том, что организм-хозяин еще достаточно силен и здоров, чтобы поддерживать их существование, питая их своими соками. После же ослабления «больших народов» и цивилизаций глобальная конструкция обречена перевернуться вверх дном – и в лучшем случае обратит мир в страшный хаос, а в худшем случае похоронит его в суицидальном пароксизме. С точки зрения многих мыслителей, суицид человечества и есть глубинный метафизический пафос антисистем – и в этом смысле глобальная антисистема с этим ее аннигиляционным свойством заслуживает имени «отрицательной цивилизации», анти-цивилизации и даже анти-человечества.
На сегодняшний день глобальная антисистема использует для достижения своих целей различные средства и проекты, при этом главным ее орудием до последнего времени оставалось государство США. Это пока еще самая мощная национально-государственная система мира. Но свою системную мощь она направляет на ослабление других таких же систем, что на руку глобальной Антисистеме. Через множество «переключенных» элементов транснациональная верхушка подталкивает американскую систему к глобальной экспансии, таким образом расшатывая и сами США, которые тратят огромные ресурсы на глобальные авантюры.
Сам генезис этого государства максимально отвечает целям и задачам антисистем. Пожалуй, это самое антиисторическое образование в мире. Оно возникло из отрицания огромным количеством граждан своих исторических родин. В данном плане имеет место сугубо антисистемное отрицание Прошлого. (Нечто подобное пыталась сделать большевистская элита в России, однако, тут она потерпела крах.) Весьма символично, что бывшие англичане, порвавшие со своей историей, устроили самый настоящий геноцид местного населения, тем самым убив и реальную историю Америки. В последний год в США проявился такой яркий симптом усиления антисистемы и войны с Прошлым как снос памятников историческим деятелям [23].
Антисистема всегда придерживалась, если так можно выразиться, двойственной стратегии в отношении США. Она способствовала усилению их экспансии, максимально используя военно-политический кулак США, но в то же самое время дискредитировала руководство страны, тем самым подпитывая в американском обществе и в других странах антисистемные и антигосударственные настроения, поддерживая в качестве реакции на гегемонизм США высокий градус неолиберализма и нигилизма.
В своей работе «Шестая монархия» И.Р. Шафаревич обращает внимание на деятельность ведущих американских медиа во время вьетнамской войны, которые заняли позицию расшатывания американского общества. Об этом недвусмысленно свидетельствуют книги Эдит Эфрон «Извратители новостей», Брюса Гершензона «Боги антенны», анализ поведения ведущих СМИ, подконтрольных крупному финансовому капиталу, то есть антисистемным элитариям. Можно вспомнить и пример посвежее. В первой половине 2000-х годов известный финансовый спекулянт Дж. Сорос активно поддерживал неотроцкистские и другие левацкие группы, спонсируя их кампании, направленные против внешней политики президента Дж. Буша. Судя по всему, в час Икс антисистема максимально раскрутит контрсистемное движение с тем, чтобы ослабить и сокрушить США.
Неосистема США все больше становится препятствием для реализации планов глобальной антисистемы. На протяжении долгого времени антисистемщики всячески укрепляли военно-политические структуры США с целью расшатывания других национальных государств. В результате, возник интересный феномен империи, имеющей сильную государственную традицию, но лишенной прочного исторического фундамента.
Мы в Изборском клубе уже представляли экспертный доклад, посвященной современной программе транснациональной антисистемной элиты [24], которая известна обществу далеко не во всех своих аспектах – что и неудивительно, ведь антисистема скрывает свои мотивы. Транснациональная антисистема реализует эту программу как цепь обманов, обосновывая их рисками и вызовами, связанными с так называемыми «глобальными проблемами человечества».
Через мистификацию глобальных проблем они проводят стратегию на сокращение населения земли, прикрывая ее заботой о демографической сбалансированности и «устойчивом развитии». Другая их ширма – борьба за чистоту экологии и против глобального потепления, которыми они мотивируют вмешательство в промышленную политику всех стран и навязывание им специально разработанной повестки. Одновременно с этим программируется новый антропологический формат и стандарт, связанный с уводом технического прогресса в сторону информационных технологий и технологий управления сознанием. В новом формате глобального мироустройства предполагается диктатура креативных меньшинств, представителей транснациональной сети, для чего необходима дискредитация традиционных религий, морали, эстетики, ценностей, в том числе ценности государственного суверенитета [25].
Нельзя сказать, чтобы глобальных проблем вообще не существовало, однако, борцы с потеплением, охранники живой природы и стерилизаторы «лишней части» человечества стараются меньше говорить о подлинных причинах дисбаланса мирового развития – таких как формирование на Западе цивилизации сверхпотребления. Через регуляцию деторождения, сокращения населения разными методами в целях достижения так называемого «нулевого роста», через внедрение идеологии трансгуманизма и постгендеризма постепенно формируется новый гуманитарный формат глобальной цивилизации, который все отчетливее проявляет черты той самой мировой антисистемы, о которой мы говорим. Любопытно, что в контексте разговоров про золотой миллиард антисистема все более сужает круг выгодоприобретателей и «призеров» запланированного нового мирового порядка. Судя по политике замещающей миграции в странах Евросоюза и даже отчасти в самих США речь не идет о сохранении в качестве господ нового мира традиционного белого населения. Антисистема стремится подорвать демографический потенциал белой расы – на смену которой должна прийти метисная «серая» раса. Одновременно с этим к порогу «демографического перехода», знаменующему конец расширенного воспроизводства населения подходят и наиболее репродуктивно мощные страны Азии и Африки. Миф о перенаселении земли в XXI веке уже не представляется серьезным ученым сколько-нибудь убедительным – однако тенденции глобальной политики, заложенные в эпоху первых докладов Римского клуба, продолжают развиваться.
В русле этих тенденций лежат такие процессы как продолжение содомизации (искусственной индивидуализации и «сексуализации» гендера на основе произвольной самоидентификации вместо традиционного понимания полов как обусловленных природой полюсов семьи и источников деторождения, виртуализацию секса через порнократию в медиа, перевод всех половых интересов человека в сферу инфантильного потребления и развлечения), утверждение феминистской модели социализации женщин, распространения контркультурных стратегий поведения, наркотизации и т.д.
Антисистема создает и своего рода иллюзион мечты о лучшем будущем, в центре которого лежит имитация духовно полноценной жизни. Эта идеология озвучена, к примеру, Полом Куртцем в его книге «Полнота жизни» и в других его работах, в которых он дает гуманистическую трактовку глобализации как распространения стандарта «личности богатой жизни, полной жизни», «жизни полной радости и творчества» [26] ‑ мотив чрезвычайно близкий романтическим проповедникам постиндустриализма. Другой, уже отечественный, пример – одна из последних работ А.С. Ахиезера, также стоящая на позициях «гуманизации культуры», которая носит название «Человек в поисках полноты бытия». Апологеты новой антисистемной иллюзии подменяют восходящий к Аристотелю классический идеал счастья как полноты добродетели культом новизны, облагораживая тем самым свойственный потребительскому обществу «инновационный зуд». Все это очень близко подходит к апофеозу антисистемного мироощущения, поскольку перед нами предстает не положительная, а отрицательная идентичность, имитация идентичности или идентичность-функция – аналог идентичности вируса или злокачественной опухоли, смысл и срок существования которой исчерпывается разрушением более совершенных систем «организма-хозяина».
Для более глубокого понимания глобальной программы мировой антисистемы исключительно важной представляется концепция контр-инициации (автор термина глава школы французского традиционализма XX века Рене Генон) [27]. Контр-инициация представляет собой Большую Пародию, сатанинскую карикатуру на Сакральную Традицию. Эта ложная пародия исторически развивается и в конечном счете должна увенчаться установлением «контртрадиции», которая, согласно Генону, в точности соответствует «царству Антихриста» [28]. Рене Генон видит корень контринициации в вырождении человеческой духовности, доходящем до своего предела, переворачивания верха и низа, которое, по его выражению, в сущности является сатанизмом [29].
Такую же характеристику современным тенденциям секуляризации духовной культуры дают отечественные ученые, к примеру, историк и политолог В.Э. Багдасарян, который пришел к выводам, близким мнению авторов настоящего доклада. В частности, цивилизацию эпохи модерна он характеризует как ширму, где под вывеской секуляризма «реализовывался новый религиозный проект», в контексте которого традиции были объявлены препятствием для прогресса: «Задача разрушения данных сдерживателей предполагала выстраивание глобальной контрсистемы. Миссию ее конструирования взяла на себя светская интеллектуальная элита, позиционирующаяся как антипод к традиционной клерикальной иерархии. Принцип контрсистемного моделирования приводил в своей логической завершенности не только к разрушению традиций, но и проецированию инфернальной (антихристианской в применении к западной цивилизации) альтернативы миростроительства. Теократия подменялась сатанократией. (…) Новая цивилизация явилась цивилизацией со знаком минус, своеобразным цивилизационным отрицанием. При такой постановке вопроса Запад представал уже не в качестве глобального геополитического агрессора, а одной из жертв процесса мирового антицивилизования. Другое дело, что его падение произошло несколькими веками ранее, нежели у иных цивилизаций» [30].
Если отвлечься от чрезмерно «метафизичного» языка сторонников концепции контринициации, то можно сформулировать следующие признаки усиливающегося в мире доминирования антисистемы, что в сущности согласуется с позицией Р. Генона и его последователей:
§ Утверждение материализма (а после его победы над традиционными религиями – ползучее утверждение неоспиритуализма и оккультизма в качестве «новой духовности», заменяющей традиционную).
§ «Механизация» сначала вещей – через промышленную революцию, а затем и самого человека, который фактически отождествляется с биологическим «механизмом», «машиной», «компьютером».
§ Торжество принципа количества над принципом качества (массовое производство, массовое потребление, массовая культура, полная стереотипизация потребностей и мотиваций человека при их кажущемся, ложном разнообразии, то есть большом каталоге потребностей и средств их удовлетворения; подмена удовлетворения глубинных мотиваций искусственными потребностями, создаваемыми инструментами моды, рекламы, брэндинга, индустрии индивидуальных психологов-консультантов).
§ Через эволюционизм опровержение традиционных доктрин вплоть до полного отрицания чудесности жизни и сотворения человека (обесценивание жизни в глазах массового человека, «потомка» обезьяны и инфузории, и первой живой клетки, которая «самозародилась»).
§ Подмена традиционных представлений специально сконструированными идеологическими технологиями, чтобы отсечь человека от сверхсознания и связи с высшими силами (классовая социология и политэкономия Маркса, психоанализ «подсознания» Фрейда, математика множеств и трансфинитных чисел Кантора, физика и «теория относительности» Эйнштейна, так называемое «современное искусство» в эстетике, течение «Нью Эйджа» в области духовных практик, трансгуманизм в философии, экологизм в сфере канализации апокалиптических настроений и «тревожности» современного человека, объяснение благости революции и отказа от всех старых ценностей через аргумент наступления «Эры Водолея» и т.п. «духовные» аргументы и мн.др.)
§ Карикатуризация высших духовных ценностей и принципов, их переворачивание, высмеивание и вытеснение в маргиналии традиционной морали вплоть до утверждения «контр-традиционной» морали как торжества извращений и кощунств, а также «духовности наизнанку».
§ Смешение духовных символов разных культур и их гибридизация, в результате чего эти символы не только утрачивают свое прежнее значение, но и приобретают глубоко извращенный смысл (самые простые примеры: пентаграмма – у левых и сатанисов, свастика – у нацистов, радуга – у ЛГБТ).
§ Пробуждение в человеке максимума животного начала, а затем, после его «узаконивания», переход к следующему этапу – пробуждению и фиксации в человеке инфернального, подчеловеческого начала (деструкция и нигилизм, значительно превышающие разрушительные возможности зверя).
§ Каверза антисистемы в духовной области заключается в том, что адепты нового состояния мира убеждены в собственном духовном росте (пример описания такой эйфории – самосознание и поведение людей на острове Пала, которым их духовные наставники дают «абсолютно безвредный» наркотик Мокша-препарат, благодаря которому они чувствуют полноту жизни, повышение своего творческого потенциала и «стопроцентной» духовности [31]).
Фактически «контринициация» или антисистемность в духовной сфере формирует своего рода инфернальный «антицентр» человеческой цивилизации. Убийственная роль духовной Антисистемы заключается даже не в том, что вас уничтожат, убьют, а в том, что в вас могут убить ваш дух, и вы сами переродитесь в части Антисистемы в качестве ее адептов, слуг или апологетов.
3. АНТИСИСТЕМА КАК ОБРАЗ ВРАГА
С точки зрения идеологического происхождения, сегодня в зоне жизненно важных интересов Русской цивилизации (на евразийском пространстве) насчитывается три основных разновидности антисистем, с оговоркой, что на практике иногда все три смешиваются и сотрудничают друг с другом. Первая из них – радикальный национализм, даже нацизм, рвущий с историческими корнями своих народов. Сюда относится украинский радикализм, собственно русский радикальный «этнонационализм» (давно уже заявивший себя как полное отрицание всей русской истории и русской традиции), а также всевозможные местечковые антирусские национализмы – от прибалтийских до сибирских. Вторая разновидность антисистем – воинствующий исламизм, ваххабизм, салафизм, джихадизм и т.п., антисистемность которых вполне проявилась в 90-е и начале нулевых годов в ходе чеченских войн и разгула террора в России. Третья антисистема – космополитический либерал-глобализм, который является неприкрытым филиалом глобальной антисистемы.
На Украине синтез первой и третьей из данных антисистем уже произошел. При этом он приобретает причудливые формы – к примеру, модного течения «жидобандеры» (когда националисты – наследники ярых антисемитов финансируются международными сионистскими или хасидскими структурами, Еврейскими конгрессами и их бизнес-партнерами, когда местные еврейские лидеры фотографируются в обнимку с вождями «Правого сектора» как родными братьями).
Что объединяет все три главных антисистемы Русского мира? Ответ на этот вопрос однозначен: их объединяет русофобия, она является их фундаментальным признаком.
В таких феноменах, как бывший режим Саакашвили в Грузии, крымско-татарский меджлис Джемилева – Чубарова (запрещенный в России), дудаевский чеченский сепаратизм 90-х годов, татарский сепаратизм – все три разновидности антисистемы совпадают и смешиваются до неразличимости. Многим памятен доклад Института Гайдара, где исламистов откровенно хвалили как полезный таран по разрушению традиционных обществ народов Кавказа. Это не новость – такова последовательная политика Запада, и уже достаточно давно. Однако причины того, почему космополитический Запад поощряет откровенно пещерные нацистские режимы в Восточной Европе и головорезов в исламском мире, нельзя объяснить одним лишь политическим прагматизмом. Речь идет о сходстве их внутренней антитрадиционной сущности, об «избирательном сродстве», которое в случае антиимперского национализма и либерализма подметил еще Константин Леонтьев, а в наши дни тонко обобщил в диагнозе «proteia anthropolatria» современный историк Максим Емельянов-Лукьянчиков [32].
Лев Гумилев в своей книге «Древняя Русь и Великая Степь» показал механизм использования антисистемных сект и движений внешними игроками. Тогда он тонко подметил, что иудейская верхушка Хазарии категорически не хотела распространения манихейских идей у себя, но с радостью экспортировала их соседям. Данная тактика, безусловно, не нова, можно даже сказать, что она «стара как мир». В наши дни эта проблема приобретает актуальность вновь в связи со странным политическим союзом между «жизнеутверждающим» и вроде бы отрицающим сексуальные извращения ортодоксальным иудаизмом и всевозможными левыми движениями, поддерживающими так называемое ЛГБТ-сообщество. То же самое касается националистического «Правого сектора», который поначалу заявлял себя как защитника семейных ценностей и борца за чистоту расы и традиционные отношения полов; однако «обкатка» в рамках современной Украины привела к тому, что радикалы в своей новой официальной программе уже не выступают против рекламы и пропаганды гомосексуализма, а также против допуска гомосексуалистов на работу в детские сады и общеобразовательные школы [33]. Объяснение всем таким «странностям», как мы стараемся показать, одно – речь идет о действии агрессивных антисистем.
Гумилёв, уже в молодости имевший личный опыт общения с памирскими исмаилитами, с большим вниманием изучал мировоззрение манихеев, павликиан, богомилов, катаров. Он не говорил прямо о связи этих погромных разрушителей традиционных культур с современными процессами. Но уже после смерти Гумилёва все могли убедиться воочию, как администрация Билла Клинтона спонсировала исмаилитские кланы во время гражданской войны в Таджикистане, поддерживала боснийцев (бывших богомилов, формально принявших ислам) в войнах на территории Югославии, как западные культурологи и их российские последователи стали пропагандировать якобы цветущую и либеральную культуру альбигойского Прованса XII-XIII веков, «толерантную» к исламу и иудаизму. Даже одна из бирж во Франции получила название «Монсегюр», что, конечно же, неслучайно и несводимо к чисто культурологическим изыскам. Это одна из тех самых бирж, что привели к власти нового президента Макрона, чью воинственность миру только еще предстоит испытать.
А ведь еще были взлёт мирового исламизма в 2011 году, украинская катастрофа 2014 года и сенсационные успехи «Исламского государства» тем же роковым летом 2014 года. Эти примеры на наших глазах показали, что такое успешная антисистема. Раньше об этом читатели могли узнать лишь из скупых строк об Уйгурском каганате, где манихеи разрушали храмы и памятники всех религий, да об альбигойских войнах. Теперь весь мир увидел, на что способны так называемые «исламисты», порвавшие даже с крайними версиями собственно ислама, отвергнувшие Коран и хадисы и занявшиеся уничтожением важнейших мусульманских святынь. В Мали и Ливии, Судане и Йемене, Ираке и Сирии антисистема явила свое подлинное лицо – и это не было лицом традиционного, даже в его крайне воинственных версиях, ислама [34].
Другой антисистемой стало так называемое «украинство» (и его слабый, но набирающий силу филиал в виде белорусского «литвинства», которое при Лукашенко всегда искусно сдерживалось местным КГБ), сформировавшееся всего лишь в начале XX века, хотя и в благоприятной для этого пограничной контактной зоне. Область не только Карпат, но и всей советской Украины оказалась весьма благоприятной для повторения хазарского эксперимента по совмещению этнической химеры (власти слоя инородцев над славянским населением) с антисистемой. Патологический садизм, характерный вообще для всей лимитрофной зоны от Финляндии до Албании, всегда принимал на Украине особо ужасающие масштабы. Не стало исключением и новейшее время, когда на службу этой клинической патологии оказался поставленным постсоветский военно-промышленный потенциал. Поэтому сейчас понятие антисистемы и химеры лучше изучать уже не на гумилёвских примерах катаров и уйгуров, но на примере террористических псевдогосударственных образований типа современной Украины и ДАИШ.
На Украине внешний контроль осуществляют представители глобалистской элиты Запада (параллель: из писем IX–X веков нам известно, что испанские финансисты следили за положением дел в Хазарии). Собственно правящий слой внутри Украины осуществляют представители той же этнической и религиозной прослойки, что и раданиты тысячелетием ранее. Степень их ассимиляции незначительна: они усвоили русский язык и уже не владеют языком идиш, но в остальном их отчужденность от основного украинского населения очевидна. На службе у них состоят отряды головорезов-исламистов не только из числа крымских татар, но и из приезжих со всего мира боевиков. Они на современной Украине выполняют роль мусульманской гвардии хазарского кагана. Наконец, население поделено на дезориентированные и ненавидящие друг друга группы. Благодаря своей патологической активности и садистской неуемности выделятся определенный слой «маньяков», идущих в АТО или терроризирующих мирное население у себя дома. И это не только выходцы из Галиции и Буковины, где уровень «химерных резонансов» зашкаливал задолго до появления идеологии «украинства», но и из степных русских областей Новороссии, и из коренных малороссийских регионов. Лимитрофное положение накладывает свой отпечаток на лиминальный (пороговый) характер психики жителей данных регионов, который особенно усиливается в отсутствие имперского контроля. Итак, современная Украина – это химера с чужеродной властью сверху и разгулом антисистемных сил снизу. Правда, если руководство Хазарии, по Гумилёву, пыталось не допустить их совмещения на одной территории, что позволило данной искусственной конструкции продержаться около 150 лет, то на Украине оба этажа этого противоестественного социального сооружения оказались вместе на одной территории, что обрекает её на судьбу Сомали, если не хуже.
Рассмотрение современной Украины как антисистемы по отношению к Русскому миру стало сейчас достаточно распространенным. Один из наиболее солидных примеров – доклад Н. Ищенко «Антисистемы как фактор разрушения культуры в современных условиях», сделанный на Матусовских чтениях в Луганске 20 апреля 2017 г. [35] Автор доклада предлагает следующие пункты, доказывающие, что в идеологии Майдана прослеживаются основные черты, характерные для антисистемы:
– самосознание малой группы среди большого чуждого народа: украинские патриоты против советской и русской культуры большинства украинцев;
– самосознание творцов истории, для которых все люди не их взглядов – материал (эта идеология отражена в популярных работах идеолога украинского национализма Донцова об антагонизме народа и нации, которые относятся как 9:1; нация как активная сила должна перерабатывать народ);
– отсутствие этнической детерминации: большая часть носителей агрессивной антирусской идеологии выросла в русскоязычных семьях и признает у себя отсутствие этнических украинских корней;
– отсутствие социальной детерминации: на Майдан вышли люди со «светлыми лицами» из любых социальных слоев. Хотя заметна некая корреляция между социальным статусом и поддержкой идеологии Майдана (в большинстве своем активисты являются мелкими бизнесменами или творческой интеллигенцией), однако строгой зависимости нет, Майдан поддержали и наемные работники, и высший олигархат.
Хотя антисистемная идеология распространяется на все слои населения, однако в случае Украины это не означает уничтожения «большого» народа, потому что в культурном плане «большим» народом для этой антисистемы является не часть русской культуры, а вся русская культура, то есть не одна только Украина, а Россия в целом. При этом автор доклада справедливо отмечает, что процессы формирования антисистемы по отношению к русской культуре имели место не только на Украине во время и после указанных событий, но практически во всех постсоветских республиках и в странах бывшего социалистического блока. Под предлогом борьбы с коммунистической идеологией проводилась и проводится борьба с русской культурой как таковой [36].
Сравним теперь данную химеру с социальной структурой запрещённого в России «Халифата» («Исламского государства») в Сирии и Ираке либо с аналогичными «исламистскими» структурами в Ливии, Мали, Нигерии, Сомали. Там мы видим то же самое. Руководство управляется извне (обычно из западных столиц или Израиля). Основная масса боевиков рекрутируется из приезжих со всего мира «атомарных индивидов», порвавших со всеми традициями (основных носителей духа модернизации и индивидуализма в исламском мире, как справедливо полагают либерал-глобалисты, доходящие подчас до открытого организационного и финансового сращения с исламистами-головорезами на местах, как это делал фонд Клинтонов в Саудовской Аравии или фонд Сороса на албанских территориях). Наконец, население столь же разобщено и запугано, а частью и утоплено в крови и рабстве [37].
Труды Гумилёва сегодня приобретают не просто актуальное, но прямо-таки зловещее звучание. Прошло «тысячелетие вокруг Каспия», а многое так и не изменилось. Всё те же условные «раданиты» используют в своих интересах и даже искусственно создают в определённых регионах (Сирия, Ирак, Магриб, Украина, Закавказье) антисистемную среду, провоцируя тотальное уничтожение памятников культуры и полный разрыв с традициями данных земель.
Традиция всегда означает рост и преемственность и осуществляется, в том числе, через этнос как пространственно-временную цепочку сохранения и развития этой преемственности (другие пути передачи традиции – религиозная и институциональная государственная преемственность). Антисистема – будь то манихеи Уйгурского каганата, ассасины, пуритане времен Кромвеля, салафиты, ихваны, азербайджанские пантюркисты, албанские исламисты или украинские националисты – не может строить ничего нового, а в состоянии только разрушать старое. Любая антисистема строится на принципе «от противного» и лишена собственного позитивного содержания. Она может по обстоятельствам конституироваться как анти-Россия, анти-Иран, анти-христианство, анти-ислам и тому подобное, но абсолютно никакого позитивного содержания нести в себе не может, иначе она перестала бы быть антисистемой. В то же время рядовые представители антисистемы, в конечном счёте, всегда оказываются «пушечным мясом», которое в своих целях использует химерная верхушка.
Существует ли историческая преемственность между связкой «химера – антисистема» в различных регионах? Сам Гумилёв рассматривал только хронологический промежуток эпохи классической древности и средневековья, но мы можем расширить этот интервал и уверенно сказать, что если некоторые примеры химер в виде власти узкой прослойки завоевателей над массой населения со временем «рассосались», то значительная их часть все-таки имела самые серьезные последствия для покоренных этносов, и отзвуки этих ситуаций сохранились надолго. Даже в случае с двухсотлетней властью тюрков-протоболгар над славянским населением нынешней Болгарии итогом стало распространение антисистемного богомильства и вечная «особая» позиция болгар среди славянства. За годы господства в Иране парфян – лимитрофного этноса с невнятной собственной культурой и хтонической, змеепоклоннической религией – там за первые два с половиной века от Рождества Христова успели сформироваться антисистемы в лице сабеев, вавилонского талмудизма и особенно собственно манихейства. Противоестественное господство маньчжуров в Цинском Китае породило страшный взрыв в XX веке, сопровождавшийся решительным разгромом уже не только маньчжурской, но и всей многовековой китайской традиции. В остальных случаях налицо уже и совершенно конкретная связь между той химерной элитой, которая легла в основу современной глобальной финансовой элиты, полностью чуждой как почве отдельных стран «снизу», так и Абсолютному Принципу «сверху», и расползшимися по планете террористическими очагами современных антисистем. Формальное различие в идеологическом окрасе не мешает рассматривать их как части единой мировой антисистемы, что доказывает пример трогательного единства украинских националистов с исламистами всего мира. Даже редкое использование ими «антихазарской» фразеологии в пропагандистских целях (типа строительства капищ Перуна и памятников Святославу силами батальона «Азов») не может никого обмануть – эти силы служат именно Новой Хазарии, а не кому-либо ещё.
Уместно, конечно, задаться вопросом о способах борьбы с роковой связкой «химера – антисистема». И здесь вновь оказывается, что от уроков Гумилёва мы ушли недалеко. События последних 25 лет, прошедших со смерти историка, подтвердили правоту его сурового вывода: с антисистемами можно успешно бороться, только физически уничтожая их носителей. За исключением тех людей, кого успели перехватить и вынуть из сетей антисистем в ранней, начальной стадии, остальные их адепты уже не поддаются лечению и перевоспитанию. Французские короли и римские папы совершенно обоснованно поступили, ликвидировав альбигойцев физически. Точно так же объяснимы репрессии против манихеев в странах от Ирана до Китая. Борьба с ассасинами на Ближнем Востоке не имела никакого успеха, пока монголы не осуществили их планомерное искоренение. Хазарию сломил только разрушительный и беспощадный поход Святослава. Византийским православным войскам пришлось целиком истребить население целых областей, населенных павликианами и богомилами, чтобы остановить распространение этих гностических антисистем.
Новейшее время подтверждает этот тезис. Богатый опыт борьбы России с международным терроризмом «исламистского» и иного толка позволяет сделать вполне определённые выводы. И каждый такой ответный удар традиционных этносов по антисистемам очень болезненно воспринимается верхушкой химеры, ведь без своих щупалец в виде «служебных антисистемщиков» химера почти бессильна. Надо иметь смелость называть вещи своими именами. В 90-е годы Ходжалы и Сребреница стали двумя знаковыми местами, где силам этнической и религиозной традиции (армянам и сербам соответственно) удалось нанести очень чувствительные удары и остановить дальнейшее расползание хазарско-богомильской антисистемы в Закавказье и на Балканах. Эти два названия до сих пор каждый день активно используются глобальной верхушкой в пропагандистских целях, заменив в этом качестве прежние знаковые топонимы из XIII столетия – Аламут и Монсегюр. Но для такого решения, конечно, нужна военная смелость и политическая воля. Антисистемы можно победить только болезненным и точечным физическим уничтожением их основного ядра – таков тяжелый урок, который еще надлежит усвоить как следует России для осуществления нашей стратегической мечты.
4. О «МАЛОМ НАРОДЕ» В СОВРЕМЕННОЙ РФ
Борьба с современными антисистемами на пространствах исторической России сопровождается «вытеснением» сведений об антисистемной активности из информационного пространства государственных СМИ, так, словно, указанных сил не существует в природе. В конечном итоге замалчивание проблемы ведет к потере доверия со стороны народа государственным СМИ и росту популярности альтернативных информационных ресурсов, зачастую оказывающихся проводниками антисистемной идеологии.
В качестве одного из наиболее действенных элементов тактики нейтрализации современных антисистем представляется широкомасштабное разъяснение деструктивной роли и специфики деятельности такого рода образований, предполагающее обязательное вовлечение в подобную работу широкого пула негосударственных информационных ресурсов (частных и корпоративных СМИ, авторских видеоблогов и т.д.). Последнее особенно актуально для работы с молодежной средой, как наиболее пассионарной, восприимчивой к разного рода информационным манипуляциям, склонным к необдуманным протестным действиям. Именно молодежная среда является основным «кадровым резервом» для современных антисистем. Работа в этом направлении должна осуществляться с обязательным учетом специфических особенностей современного молодежного восприятия.
Поскольку в последние десятилетия исламистская антисистема в России в значительной степени ослаблена, то для России представляют наибольшую угрозу две других антисистемы Русского мира: украинская, которая изначально была нацелена на окончательный развал Русской цивилизации и глобалистская антисистема, главной ударной силой которой является так называемая «пятая колонна» внутри РФ.
Что касается украинского фронта – евромайдан 2013 года был призван, окончательно зафиксировав итоги 1991 года, двинуться дальше и спровоцировать распад РФ. Утечки о таком сценарии из западных спецслужб произошли уже давно. Данный сценарий не реализовался – поскольку на этот раз руководство России, до того предпочитавшее находить компромиссы с двумя этими антисистемами и даже «подкармливать» их, пошло на ряд радикальных шагов: поддержку референдума народа Крыма о присоединении к России и поддержку сопротивления народа Донбасса дальнейшей украинизации их региона. В результате украинская антисистема, отступив территориально, в сущности как таковая продолжает усиливаться. При этом усиление антисистемы не означает усиления государства и увеличения жизнеспособности украинского общества в целом, скорее – наоборот.
Что касается «малого народа» внутри РФ, то опасность этого фронта состоит в том, что при вялости и безынициативности власти и недостаточной развернутости патриотической альтер-системы, проявившейся в частности в таких акциях как митинг на Поклонной горе, Бессмертный полк, митинги в поддержку «Русской весны» и ряде других – белоленточная «пятая колонна» использует ситуацию экономического кризиса и справедливый по отношению к системе РФ протестный потенциал населения для привлечение его в свои ряды.
Глобалистская антисистема в РФ вынуждена заигрывать с «большим народом» и частично мимикрировать под его здоровые интересы. Однако распространяется обаяние этих игр лишь на самую неопытную, необразованную и непроницательную часть контрсистемных сил, потому что сущность либеральной «болотной» оппозиции достаточно хорошо просматривается в горизонте российской истории последних 7-10 лет.
Российской власти для купирования данной угрозы следовало бы провести мощную разоблачительную работу в отношении «уличной антисистемы». Однако, у современной российской власти есть на этом пути ряд трудно преодолимых трудностей. Главная трудность состоит в том, что сама власть существенно поражена вирусами антисистемы. Обличать антисистему уличную, показывая ее сущность – означало бы обличать и антисистему властную, которая в значительной степени контролирует правительственные структуры РФ и почти весь ее финансово-экономический блок, имеет весьма сильные позиции в среде наиболее влиятельных российских олигархов.
События по обострению ситуации вокруг борьбы против Русской цивилизации глобалистской антисистемы и на Украине, и в столичных городах РФ, где сконцентрирована основная масса как уличной, так и властной «пятой колонны», должны развиваться по сценарию усугубления раскола. Возникает высокая вероятность сращения двух ветвей «малого народа» и попыток их перехода в решительное наступление на верховную власть в целях опрокидывания режима и его очищения от здоровых сил, выражающих интересы и мотивации России как позитивной системы и как государства в первую очередь «большого народа».
В этих условиях необходимо прекратить заигрывание с «малым народом», выражающееся в таких фактах, как выпуск на предвыборную сцену заведомо комичных фигур из либерального лагеря, и реализовать программу по обличению антисистемных сил. Целью такой программы должно стать достижение состояния, при котором заявления антисистемных фигур о необходимости вернуть Крым Украине и вернуться к дружбе с Западом а также другие их высказывания по принципиальным вопросам стали бы неприемлемыми, а сами такие фигуры – нерукопожатными.
В качестве первого наброска такой программы предлагаем тезисы, которые вскрывают мироощущение «пятой колонны» в их неприглядном антисистемном виде, а именно: эзотерической русофобии. Нужно сказать за них вслух то, из чего они исходят, но что сами они в публичной российской политике никогда громко не произнесут, потому что это означало бы подписать себе смертный приговор. За пределами публичной политики (на радио «Эхо Москвы», телеканале «Дождь» и т.д.) подобные высказывания звучат, но как правило они не собираются в фокус в едином и непротиворечивом виде.
Итак, приведем 7 тезисов эзотерической русофобии – АКСИОМ «МАЛОГО НАРОДА».
1. Россия не является для нас, для мировой истории и для высшей целесообразности, – суверенным государством. Она и не должна быть им с точки зрения здравого смысла ни при каких обстоятельствах. От попыток утвердить этот суверенитет плохо бывает всем – и Западу, и Востоку, и самим русским. И самое главное: такие попытки тормозят и разрушают процесс наступления благостного глобального порядка как апофеоза Цивилизации Нормальности.
2. Россия должна быть и де факто для нас уже есть (так мы подразумеваем) всего лишь пространство абсорбции со стороны Цивилизации Нормальности. После 1991 года она уже не восстановит свое отвратительное государство. А нынешнее государство является лишь командой по ликвидации остатков суверенитета России. Хотя, следует признать, процесс этой самоликвидации сложен, не линеен. Случаются досадные сбои и отступления. Но неумолимого хода истории никто не остановит и не отменит.
3. Миром должны править западные правительства, которые в свою очередь являются менеджерами подлинных творцов современной цивилизации – крупного транснационального капитала и связанной с ним элитой мудрецов тайных клубов, к которым мы имеем некоторое отношение (мы демонстрируем им лояльность и рассчитываем, что для нас открыты двери если не в высшую элиту, то по крайней мере в сферу ее обслуги, ведь мы делаем крайне важное дело – обеспечиваем мирный и бесперебойный процесс «недружественного поглощения» ядерной державы России глобальным миром). Мы и наши единомышленники уже сделали и делаем очень много для того, чтобы реальная собственность над всеми богатствами этой страны, все наиболее ценные активы перешли под контроль господ глобальной цивилизации. Россией должны править представители крупного капитала, которые являются подлинно рачительными хозяевами этой земли, а по существу лишь представителями-наместниками высшей мировой элиты, поручившей им это. Поэтому все политические конфликты и проблемы должны улаживать именно капиталисты, «денежные мешки», а политики и юристы – лишь помогать им и оформлять их волю на политическом и правовом языке.
4. Нельзя отрицать, что большинство русских и всех жителей России вообще не хотят принимать наш голос здравого смысла и смиряться с изложенной аксиоматикой. Они все еще живут воспоминаниями о завихрениях истории, в которых им удавалось что-то противопоставить ее мейнстриму. Однако это так исключительно потому, что им недостает интеллекта, здравого смысла, чувства меры и нормальности. Их трагическая судьба мешает им принять естественный для разумного и просвещенного человека ориентир на высшую цивилизацию, каковой является Запад. Вероятно, они неисправимы, но новое поколение россиян, идущее им на смену, внушает все больше надежд.
5. Все силы, которые в России будут активно препятствовать этому неумолимому ходу истории, подлежат отбраковке, отлучению от крупных СМИ, от влияния на власть и на умы. Высокий творческий потенциал и какая-либо самостоятельность мышления жителей России, идущая вразрез с нашей аксиоматикой, для нас и нашего бога нежелательна. Потому что такой творческий подъем здесь зачастую сопряжен с шовинизмом и выпадением из нормальности (безусловно, в России бывали люди, гениальность которых трудно отрицать, но при этом ярых оппонентов Запада и естественности западного пути: таких как Тютчев, Данилевский, Достоевский, или даже поздний Солженицын, после того как он вернулся в Россию, за что мы его жестко критиковали – здесь неуместно расширять этот список).
6. В наших рядах есть и те, кому поручено отрабатывать идеологию русского национализма. Это «наши националисты», которые в ключевых позициях совпадают с нами. Они мечтают захватить власть, чтобы передать суверенитет Цивилизации нормальности, а в ответ получить от них номинальные полномочия. То есть уподобиться марионеточным правительствам Восточной Европы и играть в демократию по западным правилам. Что касается наших либералов-космополитов, то они хотят примерно того же. И в этом смысле одни от других практически не отличаются. Отсюда их совпадение в ненависти к «имперскому синдрому», сталинизму и другим эксцессам русской ненормальности и уродливости.
7. Если же вновь побеждает тенденция, которая противоречит нашему чаянию и здравому смыслу, это означает крах нашей Нормальности и нашего Здравого Смысла на данном этапе. Это означает, что «Мир сошел с ума», «Бог осатанел» и т.п. Значит, нам придется уехать или временно перейти в подпольное положение. Но победа все равно будет за нами, рано или поздно!
Такой портрет «малого народа» в России требует глубокой разработки и развития, насыщения деталями, превращения в сценарные замыслы и разнообразные проекты: от слоганов и лозунгов до произведений искусства и художественно-публицистических фильмов [38].
Купирование угроз со стороны «пятой колонны» недопустимо сводить лишь к стандартным методам спецслужб. Необходимо аккумулировать общественную поддержку, патриотическое гражданское общество, системные силы и привлечь колеблющихся, которые соблазняются диспропорциями во внутренней политике существующего режима, но при этом способны распознать подлинного врага Русской цивилизации.
Наступление глобальной антисистемы на национальные государства и региональные державы продолжается. Беспрецедентным ее успехом можно считать серию революций «арабской весны», которая, однако, захлебнулась на сирийском рубеже, благодаря жесткой позиции России и ее поддержке со стороны Ирана и Китая. На сегодняшний день Россия, Китай, Индия и Иран представляют собой четыре главные платформы, где глобальная антисистема натыкается на мощное сопротивление глубинных национально-культурных и религиозных почвенных сил. Латиноамериканская платформа также может быть активирована в антиглобалистском векторе. Союз России, Ирана и Сирии способен активировать союзников «многополярного мира» как коалиции позитивных систем на Ближнем и Среднем Востоке – эти усилия помогут нейтрализовать негативные последствия «арабской весны». Не все проиграно и в других регионах, даже и в самой Западной Европе, в которой миграционный кризис и кризис локальных сепаратизмов дает силам «позитивных систем» и сторонникам традиционных нравственных ценностей шанс на контрнаступление.
К сожалению, национально-государственные системы не умеют использовать контрсистемные и альтерсистемные технологии против антисистем (тогда как последние давно уже научились использовать самые разные системы в своих целях). Можно даже сказать, что консервативные государства до сих пор не признают существование антисистем, считая подрывную деятельность в отношении себя происками иных государств или каких-то системных структур. Это обусловлено тем, что сами системы по своей природе, настолько конструктивны, что видят конструктив и в окружающем мире, рассматривая разнообразные конфликты как некую системную игру (например, такова склонность некоторых политиков за каждым конфликтом видеть исключительно замыслы по переделу собственности: нефтяного рынка, овладения наркотрафиком и т.п.). Между тем, в мире давно уже действуют могущественные, многочисленные и разветвленные деструктивные, мироотрицающие силы, которые используют как экономические, так и внеэкономические интересы и мотивации.
Старые системные структуры (корпорации, бюрократические учреждения, политические партии и т. д.) громоздки, излишне формализованы, неповоротливы и чрезвычайно подвержены воздействию антисистем. К тому же они инфицированы двойными агентами, которые успели проникнуть практически всюду. Необходимы структуры по борьбе с антисистемами более компактные, в рамках которых элементы близки друг к другу, что обеспечивает устойчивость таких структур и их защиту от внешних влияний. Новые структуры можно выстраивать рядом со старыми (это старый проверенный принцип организации опричнины и других специальных контрситсем), используя стабилизационный ресурс последних для сохранения и укрепления актуальных национально-государственных систем. Проект особой нео-опричнины как своеобразной авангардной артели, где члены корпорации близки друг другу и находятся в том числе в неформальных отношениях – такой могла бы выглядеть стоящая на высоте своего времени новая альтер-система, нацеленная на упреждающую реакцию. Такие динамические консерваторы позитивных систем могли бы полноценно выполнять миссию антивирусов или иммуномодуляторов, защищающих свою родину и веру от антисистемных атак. При этом, как уже говорилось выше, это не должна быть новая спецслужба в чистом виде – это должно быть широкое общественное течение, включающее альтруистов-патриотов, добровольцев, искренних единомышленников.
Русская цивилизация представляет непосредственную опасность для глобальной антисистемы, аккумулируя в себе богатейший опыт практического противостояния ее предтечам, зачастую угрожавшим не только России, но и европейской цивилизации в целом (наполеоновские войны, Третий рейх и т.д.). Корни особой цивилизационной миссии России, состоящей том, чтобы защитить весь человеческий род от разрушительного влияния глобальной антисистемы, скрываются в глубинах русской ментальной матрицы [39].
Активизация наиболее высоких идеальных качеств русского человека всегда тесно связана с возникновением непосредственной и очевидной внешней угрозы. Конструкторы современных антисистемных проектов, несомненно, учитывают этот опыт и пытаются уничтожить русскую ментальную матрицу не посредством прямой агрессии, но путем ее коррозирования через внедрение в сознание русского человека системы «общечеловеческих» либеральных ценностей, ведущих к унификации и последующему расчеловечиванию homo sapiens как вида. Подобные непрямые воздействия в свое время сыграли решающую роль в демонтаже Советского проекта и распаде СССР. В настоящий момент аналогичные модифицированные схемы продолжают реализовываться в информационном и культурном пространстве РФ. Именно поэтому так важна сегодня тактика публичного разоблачения антисистем, приводящая к их нейтрализации, о чем мы писали в 4 главе настоящего доклада.
Еще одна причина, по которой Русская цивилизация представляет угрозу глобальной антисистеме, состоит в том, что она продолжает сохранять в себе потенциал Большого Развития, в наиболее развернутом виде реализовавшийся в рамках советской проектности и воспринимаемый сквозь призму русской ментальной матрицы как желанное торжество (апофеоз) созидательного, творческого, неотчужденного труда.
Преобразование окружающего мира как следствие последовательной реализации принципа «развития для всех», подразумевающего внутреннюю эволюцию каждого индивида, идет вразрез с фундаментальными установками гностических идеологем, лежащих в основании глобальной антисистемы. В таком контексте логика противостояния глобальной антисистеме требует от России в первую очередь не механического подавления антисистемных «завязей», а возвращения России, а через нее и всего человечества, на путь Большого Развития. Речь идет не о простом заимствовании лучших образцов из «багажа» советского наследия, но в первую очередь о преемстве современной Россией концептуально-проектной миссии СССР и лучших традиций досоветского опыта цивилизационного развития [40].
Идеологии общества потребления должны быть противопоставлены идеалы «социума Знания», обладающие высоким мобилизационным потенциалом: значимость интеллектуального и духовного развития, ценности самореализации личности в контексте общего курса на научно-техническое и гуманитарное развитие общества. Идея построения «социума Знания» может стать стержнем духовного и культурного притяжения для всего мирового сообщества. Симптоматично, что модель такого социума была концептуализирована в 2005 году во Всемирном докладе ЮНЕСКО «К обществам знания», в котором были объединены теоретические разработки большой группы международных экспертов и аккумулированы выводы многочисленных международных организаций.
Переход к «социуму Знания», некоторые элементы которого были успешно реализованы в СССР, требует создания новой инфраструктуры знания, нацеленной на формировании соответствующих ценностей, смыслов и навыков. Отсюда вытекает объективная потребность в организации масштабного просветительского проекта, пропагандирующего ценности «социума Знания», адресованные различным слоям социума, как российского, так (в перспективе) и зарубежного.
Важнейшим элементом мира, в котором доминируют позитивные системы, должно быть взаимное уважение культурных, религиозных, национальных традиций и своеобразия цивилизационных миров. Следует подчеркнуть абсолютную противоположность между этим идеалом и целями антисистем. Антисистемы хотят уничтожения всей предыдущей культуры и исторической памяти – Русская мечта-максимум исходит из желания интегрировать в себя не только все прошлые этапы собственной истории, но и полноту мирового культурного богатства. Антисистемы строятся на крайнем манихейском эксклюзивизме, на желании полного уничтожения «всех, кто не с ними», на отказе от мировых языков и желании замкнуться в эзотерическом коконе – Россия исповедует инклюзивный идеал, открытый для приобщения представителям всех народов, языков и традиционных религий. За единственным исключением самих антисистемщиков, подлежащих ликвидации, в Русской мечте найдется место всем.
Антисистемы пытаются прочертить границы в пространстве, расчленить единую Евразию на осколки, которыми легче манипулировать – Русская мечта возможна только в масштабе всего евразийского пространства, без непроницаемых внутренних границ. Антисистемы апеллируют к культу грубой силы – русский идеал основан на мирном братстве народов и сотрудничестве цивилизаций.
Великая Энтропия или Большое Развитие, мироотрицание или позитивное многообразие, глобальная нивеляция или всемирное содружество и взаимное уважение. Такова в общих чертах дилемма, обозначенная в представленном докладе.
[1] В вопросе извращенного, химерического скрещения традиций Гумилев наследовал основателю евразийства Н.С. Трубецкому с его концепциями «неорганической традиции» и «культурного смешения», описавшему на языке социальной философии по сути тот же самый феномен. Гумилев обогатил данный подход применительно к этноистории.
[2] При этом сам символ пагубного смешения восходит к библейскому «вавилонскому всесмешению» в двух его изводах: строительства Вавилонской башни и «смешения языков», а также Вавилонской Блуднице Апокалипсиса с золотой чашей, наполненной мерзостями ее блудодеяний с царями разных стран.
[3] Ахматова Н.К., Киселевский М.В. Врожденный иммунитет противоопухолевый и противоинфекционный. // Практическая медицина. М., 2008. С. 156-161.
[5] Бялый Ю. Преемственность гностической идеологии и исторические европейские выявления «культуры смерти». Доклад на международном семинаре «Фундаментальные конфликты и их роль в современном политическом процессе» (Дельфы, Греция, 15-17 ноября 2002 г.).
[6] Неклесса А.И. Неопознанная культура. Гностические корни постсовременности. // Глобальное сообщество: картография постсовременного мира. / Московская школа геоэкономических и социальных исследований. Вып.2. М., 2002. – С. 17-47.
[7] Корявцев П.М. Философия антисистем // URL: http://web.archive.org/web/20040528142549/http://antisys.narod.ru/antisys.html#24
[10] Напротив, в симбиотических системах исповедуется принцип неслиянного сосуществования религиозных традиций, поскольку позитивные государства-империи ставят задачу не ломки традиций, а их сохранения и развития под покровительством единого центра.
[12] Подробно драму борьбы антисистемщиков против русской-советской цивилизации и их использования Западом в «право-левой игре» мы уже излагали в докладе Изборскому клубу «По ту сторону красных и белых» (журнал «Изборский клуб» 2013 № 3).
[13] Эта версия событий представлена, к примеру, в работе М. Калашникова и С. Кугушева «Третий Проект. Точка погружения».
[14] Шафаревич И.Р. Анатомия революции.Предисловие // Кошен О. Малый народ и революция. – М., 2004.С. 10.
[15] Их ультрафутуризм направлен на ликвидацию бытия как такового, бытия как единства Прошлого, Настоящего и Будущего. Этот синдром разоблачает то же самое недовольство миром, все наличное бытие которого есть «скверна» и требует радикального преображения. В прогрессистских идеологиях происходит уничтожение «Образа Вечности» и подмена его «Образом будущего», образом несуществующей, а потому столь милой сердцу антисистемщиков обетованной земли, будущей Родины, Нового Мира.
[18] Эта ересь явилась довольно радикальным вариантом потенциального русского протестантизма, который не сумел развернуть свою идеологию на полную мощность, однако же действовал очень умело и, по мнению известного историка И.Я. Фроянова, трижды создавал лобби при верховной власти в Москве. Эта выдающаяся работа о «новгородской ереси» как долгоиграющем факторе государственной политики Руси в XV-XVI вв. – Фроянов И.Я. Драма русской истории: На путях к опричнине. – М., 2007. Автор чрезвычайно подробно и в фундаментальном ключе разбирает историю рассматриваемой ереси, при этом он рассматривает «Избранную Раду» при молодом Иване Грозном как кульминацию развития ереси, а опричнину – как ее систематическое искоренение.
[19] Подробно см.: Максим Калашников, Виталий Аверьянов, Андрей Фурсов. Новая опричнина или модернизация по-русски. – М.: Фолио, 2011.
[20] Важно отметить, что элементы двойного статуса (двойные агенты, «агенты влияния») реально находятся внутри двух систем. Отсюда и особенности их поведения. Такой агент ощущает себя находящимся в системе и ведёт себя с поправкой на это. Когда он ослабляет свою систему, то считает, что оптимизирует её, сочетает мощь её структур с мощью других систем (академик Сахаров как агент влияния даже разрабатывал по этому поводу целую теорию «конвергенции двух систем»). Такая психология очень удобна для антисистем, ибо переключенные на неё элементы убеждают себя в том, что они по-прежнему остаются частью своей «родной» системы, но не чужеродным телом. Просто они именуют себя более «продвинутыми», более «просвещенными», а также «посвященными» в великий замысел и проект. В значительной мере именно на таком психологическом фоне и происходила «перестройка» СССР и КПСС.
[21] Для понимания успешной работы антисистем в России в последние столетия важным является феномен русской интеллигенции – через интеллигентский салон, формат светского общения как в XIX, так и в XX веке происходило общение магистральной и маргинальной части интеллигенции, молодежь попадала под культурно-идеологическое влияние богемы и диссидентствующих маргиналов. Одним из наиболее популярных понятий в подпольном интеллигентском салоне было «инакомыслие», которое практически стало синонимом понятия «настоящая интеллигенция». Установка на инакомыслие была тесно связана с культом индивидуальности: личности, относившие себя к «настоящей» интеллигенции, считали, что они должны приобщаться к доктринам социальной философии, противоречащим официальной идеологии. Таким образом, постепенно завоевывая авторитет в глазах интеллигенции, антисистемная идеология объективно способствовала ее окончательному антисистемному перерождению. Данная закономерность в значительной мере справедлива и по отношению к современной ситуации.
[23] В этой кампании заинтересована транснациональная антисистема, крайне раздосадованная усилением «национал-бюрократических», системных сил. Однако, мотивация антисистемщиков этим не исчерпывается. Война с памятниками носит оккультный характер. Любой исторический памятник означает символическое присутствие Прошлого в Настоящем. Он как бы некая «икона» прошедших времен, которые хоть и ушли, но всё равно остаются с нами, присутствуют среди нас. Антисистемы сознательно нажимают на болевые точки с целью хаотизации. При этом, элитарная антисистема всячески использует лево-либеральную контр-систему – «антифа», ЛГБТ, экологистов.
Иконоборческим комплексом можно назвать попытки антисистемных сил выразить свою нетерпимость (наиболее радикальный пример – уничтожение памятников культуры движением Талибан, ваххабистскими «антисистемными ордами», вандализм ИГИЛ и др.)
В нашей стране именно большевистская антисистема осуществила массовый снос памятников историческим деятелям России (Александру Третьему, Столыпину и др.) После смерти Сталина СССР получил новую порцию антисистемного облучения. Одним из проявлений необольшевизма был массовый демонтаж памятников самому Сталину, который можно считать попыткой ритуального убийства сталинской эпохи. Третье облучение антисистемностью привело к гибели СССР, и это также сопровождалось демонтажом памятников – как в республиках бывшего СССР, так и в странах Восточного блока. А в 2014 году, после второй майданной революции на Украине начался знаменитый «ленинопад». Украинская и американская война с памятниками связаны между собой логически, а, возможно, и организационно. В любом случае, нынешний нигилистический психоз можно считать одним из явных признаков усиления антисистемы, которая осуществляет очередной натиск на системность.
[24] Барбекю на грани бездны. Тенденции глобальной деградации. Доклад Изборскому клубу // Журнал «Изборский клуб» № 9 2015.
[25] Признаком нарастания данной тенденции является радикальное сокращение за последние 40 лет числа храмов разных деноминаций и прихожан в странах Запада. О впечатляющих цифрах текущего положения дел и прогнозах на ближайшую перспективу см. статью Ольги Позняк «Европа избавляется от церквей» // НГ-Религии 19.04.2017 http://www.ng.ru/ng_religii/2017-04-19/13_419_europ.html
[27] Контр-инициация (как противоположность инициации, посвящению в духовной традиции) – конспирологическое представление о действии параллельно посвященным Священной Традиции и в противовес им «посвященных наоборот». В разных духовных традициях их называют по-разному: в христианстве «тайной беззакония» и слугами Антихриста, в исламе – «святыми сатаны» и приготовителями прихода Даджаля (переводится как: притворщик, лжец), в индуизме – шестой кастой Кали-Юги, при этом Генон употребляет термин «Шакраварти наизнанку», имея в виду ложного правителя мира последних времен, подобного лжемиссии у христиан и мусульман. В этой оптике «прогресс» Нового времени осуществляется за счет ослабления и растворения всех остальных духовных и культурных традиций, ослабления всех наций и государств – кроме глобального государства конца истории, описанного в Апокалипсисе Иоанна Богослова.
[30] Багдасарян В.Э. Секуляризм как религиозный проект. // URL: http://vbagdasaryan.ru/sekulyarizm-kak-religioznyiy-proekt/
[32] Емельянов-Лукьянчиков М.А. Иерархия радуги. М., 2008; Емельянов-Лукьянчиков М.А. Распятая радуга. М., 2015.
[33] Так называемое ЛГБТ для них теперь уже не извращения (к извращениям они относят только зоофилию, некрофилию, педофилию) и ограничения, с их точки зрения, должны выражаться в том, что освещение в СМИ и на телевидении тематики нетрадиционной сексуальной ориентации и извращений должно происходить после 22 часов.
[34] Получила популярность карикатура, где террорист отсекает от слова ISLAM лишь первые две буквы IS, Islamic State, тем самым разоблачая истинную суть запрещенной организации ДАИШ, не останавливающейся перед уничтожением суфийских гробниц, омейядских суннитских мечетей и угрожающей уничтожить Каабу, как это уже делали их предшественники – карматы в X веке и ваххабиты в XVIII веке.
[35] Ищенко Н. Антисистемы как фактор разрушения культуры в современных условиях. Доклад на Матусовских чтениях в Луганске 20 апреля 2017 г. // URL: http://oduvan.org/chtivo/stati/antisistemyi-kak-faktor-razrusheniya-kulturyi-v-sovremennyih-usloviyah/
[36] Мы не разбираем здесь тему украинской русофобской антисистемы детально, потому что де факто такой разбор уже сделан нашими коллегами, в частности, в том же номере журнала, в котором впервые опубликован настоящий доклад («Изборский кдуб» 2017 № 7) этому посвящены доклад С. Баранова и статья В. Даренского.
[37] Хотя, оговоримся, определенная его часть из числа суннитов добровольно пошла на службу «Халифату». Это, в первую очередь, малые субэтнические группы с неустойчивым положением на периферии: часть туркоманов и те арабы-сунниты, которые жили в окружении чуждых групп населения и после падения режима Саддама Хусейна потеряли шанс на встраивание в элиту. «Халифат» предоставил им такой шанс, и логика бывших саддамовских чиновников и офицеров здесь мало отличается от логики советских комсомольцев и партийных бонз УССР, очутившихся сейчас в киевской хунте.
[38] Даже такой в сущности безобидный проект как сериал «Спящие» вызвал бурю негодования в лагере «пятой колонны» и заставил ее оказать беспрецедентное давление на морально неустойчивого режиссера Быкова, начать его травлю. Думается, что подобная реакция с их стороны – свидетельство опасений «малого народа» о том, что начнется настоящая комплексная кампания по разоблачению их сущности. Пока же эти силы пользуются в нашем государстве не только всеми правами и свободами, но и бюджетным финансированием, поддержкой спонсоров, в том числе государственных, а также поддержкой властной ветви глобалистской антисистемы.
[39] Наиболее характерной иллюстрацией противостояния с антисистемой в ее предельном выражении является распространенный сюжет русской волшебной сказки, в котором герой вступает в поединок с чудовищем, угрожающим своим вторжением самим основам миропорядка. Особое место в этом ряду занимает сказочный мотив «залегания дороги» чудовищем (Волкодир, Соловей-разбойник, Змей, впоследствии королевна-колдунья, разбойники) и последующей ее расчистки героем. Залегание дороги в этой ситуации воспринимается, как некое глобальное событие, затрагивающее мироосновы. Само понятие «залегания» наталкивает на мысль о том, что перекрывается какой-то важнейший «канал связи», который должен быть восстановлен героем (в русской сказке «залегание дороги» лишает людей хлебных запасов и т.п.).
[40] Важным технологическим этапом на этом пути видится возрождение работ в области создания целостной системы принципов концептуального проектирования организаций, неожиданно свернутых в СССР в конце 1970-х годов в тот самый момент, когда в советской управленческой науке наметился феноменальный прорыв, который вывел ее вперед по отношению к самым передовым системным разработкам Запада. В те же 1970-е годы на Западе столь же внезапно прекратились все публикации ведущих специалистов в этой области, касающиеся данной тематики.