В настоящую небольшую подборку своих стихотворных переводов с немецкого я включил произведения трех из числа наиболее сильных поэтов, творивших на этом языке, — И. В. Гёте, Шт. Георге и Р. М. Рильке. Отобранные стихотворения идут по одной дороге и в одну сторону: поэты говорят в них об одном — о нынешних и будущих судьбах европейской цивилизации. По этой конфигурации и сигнатуре, а, главное, по смыслу стихотворений читатель, верно, и сам хотя бы в общих чертах догадается, чтó тут имеется в виду. Я же сделаю только самые необходимые содержательные и текстологические замечания.
Начинает тему (как почти и всегда) Гёте — я выбрал и перевел маленький фрагмент из очень мало кому известного произведения поэта, написанного в 1798-м и задуманного как либретто и сценарий для «Волшебной флейты второй части», продолжения любимой им оперы Моцарта. Поэт занят тут подлинным делом поэтов, предчувствуя за целый век наступление того, что М. Хайдеггер позже назвал «ночью на мировых часах». О содержании: «Твой горний путь» — это сказано о Зарастро, который у Гёте удаляется из «священно-милого места», из среды жрецов Истины, в добровольное изгнание, в паломничество, возможно, безвозвратное (тут вполне уместна ассоциация с ницшевским Заратустрой). Он, набольший среди служителей Света и Истины, сам же символически и представляет Свет и Истину. Остающиеся сомневаются в его (то есть, символически, их) возвращении.
Два стихотворения Штефана Георге (1868—1933) разделены между собой значительным промежутком времени — первое написано в 1897 г. и входит в «сезонный» цикл «Год души», второе создано незадолго до смерти поэта, в 1928 г. «Вы» из первого — это современные поэту европейцы, заставшие, по его мысли, уже угасший очаг культуры; от них поэт отделяет себя этим отчуждающим местоимением. Друд из второго (в кельтской мифологии — что-то вроде сатира или фавна; в немецкой культуре этот образ после укоренения христианства сблизился с нечистой силой низшего ранга; Георге игнорирует это значение, возвращаясь к изначальному) воплощает своей фигурой бессознательное как животворящее начало.
Наконец, стихотворение Рильке (1875—1926) (уже не раз переводившееся на русский) взято из второй книги «Часослова» (из «Книги паломничества», 1901). В отличие от первых двух поэтов Рильке связывает «мировую ночь» с социальным началом, с деградацией принципа иерархии, обеспечивающего возможность культуры, с торжеством демократической черни.
Переводы фрагмента из Гёте и стихотворения Георге «Человек и друд» я публикую впервые; остальные два я уже публиковал раньше.
И.В. Гёте
…
Уж правды светлой,
Прекрасно-ясной,
В земных пределах
Искать напрасно.
Твой горний путь
Уже свершен;
А нам — лишь ночь
Со всех сторон.
…
Штефан Георге
Очаг нашли вы бедный —
Но жара в нем уж нет,
Лишь кроет землю бледный,
Мертвецкий лунный свет.
Напрасно уголь хладный
Всё мнете вы в горсти,
Нащупывая жадно —
Хоть искру бы найти!
Луна, уже в зените,
Шепчет с синевы:
«Бедные, идите —
опоздали вы».
Человек и Друд
ЧЕЛОВЕК
Вот водопад замкнул ручья руслó —
Но с этих скал, с их жирных мхов сырых,
Чья свисла там мохнатая нога?
С башки косматой выпирает рог…
Уже давно в лесах я здесь охочусь,
А не видал такого я… Замри,
Тут нет пути тебе. Но не таись!
Из ясных волн выглядывает сныть.
ДРУД
Нам встреча мало радости сулит.
ЧЕЛОВЕК
Таких исчадий глупый, жалкий род,
Я думал, только в сказках жив еще,
В преданьях старины, — но не теперь.
ДРУД
Изгонишь ты последнего из нас —
И тщетно станешь дичь искать в лесу:
Добудешь только жаб или червей;
Пробьешься в заповедные ты дебри —
Иссякнет то, что жизнь дает, — родник.
ЧЕЛОВЕК
Тебе ли, тварь, учить меня? Наш ум
Сразил драконов, великанов, гидр,
Бесплодные повырубил он пущи,
Где хлябь была — струится море ржи,
Наш мирный скот пасется на лугах,
Растут дворцы, цветут сады в усадьбах,
Олени бродят в девственном лесу;
Мы клады подняли со дна морей,
Мы нудим камни в небо громоздиться…
Чего ж тебе, исчадье страшной чащи?
Мы свет, порядок за собой ведем.
ДРУД
Вы — только люди… Там, где мудрость ваша
Кончается — там нашей уж черед.
За этот переход ты заплатил.
Неужто только хитростью твоей
Священные деревья плодоносят,
Растут хлеба, тучнеет скот в полях?
Пласты земли, что дышат в древней ночи,
Всегда свежи, но если их связать,
То выпадут, как звенья из цепи.
Твое господство — благо в должный срок;
Теперь ступай — ты друда увидал.
Не знаешь ты, что ждет тебя беда:
Твой ловкий ум запнется в облаках —
И с зверем связь, и с почвою порвется;
Любовь и гнев, заботы и хандру,
И прах и луч, рождение и смерть
Ты не заметишь в мире никогда.
ЧЕЛОВЕК
Откуда знаешь? То богов забота.
ДРУД
О них молчим мы. Вы ж, безумцы, мните,
Что есть до вас им дело. Но они
К вам близко не подходят. Никогда
Ты не узнаешь, кто тебя слепил.
ЧЕЛОВЕК
Вот-вот конец кривлянью твоему.
ДРУД
Вот-вот начнешь взывать ко мне в душе.
ЧЕЛОВЕК
Язвительный урод, твой гнусный вид
Уж слишком близок к нашему, а то бы
Отведал тотчас пулю ты мою…
ДРУД
Не знает тварь стыда, а человек
Не знает благодарности. И кто
Ваш благодетель, вам и невдомек.
Мы молча служим вам, но только знай:
Коль нас не будет — то не жить и вам.
Где вымя полно, где растет трава —
Там мы прошли. Когда бы лишь твой ум
Причастен к делу был — то уж давно
Иссохло б все, что жить тебе дает…
Жизнь только чрез заклятье не замрет.
Р.М.Рильке
Стареют, чахнут короли —
никто не сменит их на троне:
их принцев юными хоронят,
больных наследников короне
с трудом принцессы принесли.
Венцы на слитки раздробил
плебей, набравшись нынче сил.
Он обращает слитки в звенья
машин, рабынь его веленья —
но нет, не будет им везенья.
Металл тоскует по иному,
мечтает бросить он машины,
что к жалкой приучают жизни.
Он тронется однажды к дому,
покинув слитки и станины,
чтоб в жилы вскрытые отчизны
уйти навек, укрывшись тьмой.