Что такое Америка

Сергей Корнев

Многие наши патриоты, традиционалисты, евразийцы несправедливы в отношении Америки. Они находятся в плену старой концепции: есть, якобы, плохая, низменная, брутальная, варварская, во всем виноватая Америка — и хорошая высококультурная Европа, которая страдает от ига американизма. Во всем американском, без различия, они видят воплощение мирового зла. Они не могут провести различие между «Западом» и Америкой, между настоящей американской культурой и масскультурным «американизмом», который затопил мир. Они не понимают, что нынешняя Америка — это не монолит, а борьба тенденций. Америка — это сложный противоречивый синтез умирающего Запада, то есть разлагающегося трупа пост-европейской культуры, — и собственно американской цивилизации, молодой, полной сил и еще толком не определившейся. Америка постепенно дрейфует в сторону принципиально неевропейского цивилизационного синтеза, где тон будут задавать великие культуры доколумбовой Америки и тропической Африки. «Западом» или «американизмом» (в плохом смысле слова) нужно называть не собственно американскую цивилизацию, а труп старой Европы, который мешает Америке обрести себя.

Отношение между Америкой и Европой совсем иное, чем это представляют у нас в России. На самом деле есть юная здоровая Америка, великий младенец, из которого еще не понятно, что получится, и есть прилипшая к ней трупная гниль, которая по инерции носит название «Европы». Нужно не «Европу» спасать от Америки, а Америку спасать от «Европы», чтобы она не подхватила от этой старой шлюхи какую-нибудь дурную болезнь. Сама по себе американская цивилизация — не европейская, ее внешние квази-европейские формы — следствие псевдоморфоза, от которого она постепенно избавляется. Европа в Америке постепенно разлагается, а через эти разложившиеся переходные формы начинает просвечивать сущность американской культуры. Типичный пример здесь — американский масскульт в музыке и кинематографе. Он кажется грубым и варварским — но какой еще должна быть совсем юная культура, если не грубой и варварской? На данном этапе развития истинная сущность молодой Америки проявляется как раз в ее грубости, варварстве, простоте и антикультурности. А ведь она не только варварская, она еще и детская (вспомним Диснея и Диснейленд — изобретение американцев). Это сказывается во всем, даже в политике: сегодня Америку старательно закутывают в ветхие старческие одежды, трансатлантические стратеги пытаются сделать из нее какого-то мирового жандарма, — но она всячески сопротивляется этой взрослой миссии, так что вместо жандарма получается нормальный хулиган (парнишка из Гарлема, который нашел на помойке полицейский значок и большой пистолет и решил поиграть в шерифа).

Америка постепенно обретает собственное лицо, ее культура все больше удаляется от ветхих пост-европейских стандартов в сторону мощного многообразного культурного синтеза. С каждым годом в Америке сокращается доля белого населения, а его место занимают выходцы из Африки, Латинской Америки, Китая, других азиатских стран. Это правильная тенденция, так восстанавливается историческая справедливость, потому что белые никогда раньше не жили в Америке и пришли сюда как поработители и колонизаторы. Впрочем, даже потомки европейцев в Америке постепенно деевропеизируются, включаются в общий культурный синтез и проникаются традициями черной и цветной Америки, — это особенно видно на примере молодежной культуры. Постепенная деевропеизация американского континента завершится резким революционным скачком, великой трансгрессивной революцией, когда все старое, чуждое и отжившее будет сметено и выброшено вон, и всему миру предстанет совсем новое, неожиданное лицо Америки. Не случайно, что Америка вот уже много десятилетий является не только центром новой религиозности, там цветет разнообразный оккультизм, кишмя кишат самые невероятные синкретические доктрины и секты, — это юная американская душа ищет себя и никак не может найти. Вполне возможно, что в контурах Новой Америки проступят черты не только культур Африки и Азии, но и архетипы древних американских цивилизаций (майя, ацтеков, инков, других индейских культур). Эти архетипы укоренены в самой американской земле, рано или поздно они завоюют душу ее нынешних хозяев.

Кое-какие следы древних афро-американских традиций прослеживаются уже сегодня. Скажем, у древних ацтеков был культ массовых человеческих жертвоприношений, — и вот, у нынешних американцев мы находим необъяснимую склонность без всякой нужды совершать массовые человекоубийства «ради добра и гуманности»: тут и Хиросима, и Вьетнам, и гуманитарное бомбометание в Югославии. По-видимому, для современного американца, как и для древнего ацтека, добро не является добром, если ему не приносят в большом количестве человеческие жертвы. У ацтеков был еще один любопытный обычай: когда в стране царил мир и неоткуда было взять пленных для жертвоприношений, они устраивали потешные бои с подвластными им племенами, — при этом сами ацтеки были вооружены настоящим оружием, а их противники — игрушечным. Все взятые в плен в этих потешных боях потом приносились в жертву ацтекскому богу гуманизма и демократии. Как раз такой кровавый потешный бой и произошел на Балканах, когда 600-миллионный блок, вооруженный суперсовременными ракетами и самолетами, напал на крошечную 10-миллионную страну, у которой на вооружении были только старые зенитные пушки, не представлявшие для этой армады никакой опасности.

Иногда аборигенные традиции лежат прямо на поверхности — как, например, в молодежной музыке, или в моде на пирсинг и татуировки. Кровожадность и брутальность американского масскульта тоже, возможно, имеет гораздо более древние истоки, чем об этом думают. Культ серийных маньяков, всяких Джеков-потрошителей, и связанный с ним кровавый кинематограф ужаса являются, скорее всего, не только тяжелым душевным наследием европейских колонистов, которые увлекались охотой за скальпами индейцев, но и своеобразным преломлением исконно американских религиозных обрядов. Ацтекские жрецы во время религиозных праздников потрошили трупы жертв, одевали на себя их свежесодранную кожу и танцевали экстатический танец, — это шоу очень развлекало тогдашних американцев, которым фильмы ужасов были недоступны. Поведение американцев во Вьетнаме тоже невольно вызывает в памяти обычаи древних индейских и зулусских воинов (вся эта свирепость, сожженные деревни, отрезанные уши на веревочке и т.п.). Общеамериканская одержимость наркотиками находит коррелят в традиционном для древних культур Америки внимании к психоделическим препаратам. Вспомним наконец, что сексуальная революция тоже пришла в Европу из Америки, что она по своей сути антиевропейская, — в ней можно видеть не только здоровую молодость американской культуры, но и обращение к традициям древних индейских и африканских культур, для которых были свойственны гораздо более слабые сексуальные табу, чем для Европы XIX века. Конечно, сегодня все эти древние традиции американского континента извращаются, преломляются через призму старческой пост-европейской культуры, но рано или поздно это приобретет у американцев более гармоничную форму. Американцы стряхнут с себя квази-европейский маскарад и начнут возрождать традиции древних майя, ацтеков и зулусов.

К тому времени доминировать будет, скорее всего, Латинская Америка, а не Северная, как сегодня. Более здоровая и напористая латиноамериканская культура, в которой гармонично слились индейские, африканские, испанские традиции, постепенно покорит Соединенные Штаты. Мексика, земля древних ацтеков, является естественным культурно-историческим и географическим центром Американского континента, — нынешнее доминирование атлантического побережья США, этого продолжения Европы, является пережитком колониализма. Нынешние Соединенные Штаты — это химерическое, переходное образование, которое тормозит самобытное развитие молодой Америки. Когда-нибудь динамично развивающиеся Техас и Калифорния отделятся от паразитарной трансатлантической Европы, которая живет финансовыми спекуляциями, воссоединятся с Мексикой и образуют мощную суверенную державу. Соединение калифорнийской технологии, техасской предприимчивости и мексиканской непосредственности станет точкой рождения принципиально новой культуры. Чуть позже эта держава присоединит к себе и север Америки, а потом сольется в одно целое с родственной Южной Америкой. Получится Великая Империя Ацтеков от Аляски до Патагонии. Эта империя будет другом и союзником России, потому что индейская, латиноамериканская и африканская ментальность комплиментарны российской (если воспользоваться терминологией Л.Н. Гумилева). Между ними существует определенная симпатия и взаимопритяжение, — так же, как между русскими, обитателями евразийских степей и сибирской тайги. [*]

Именно засильем атлантического побережья, «трансатлантической Европы», объясняется нынешняя политика США, которую направляют не столько интересы Америки, сколько тень мирового правительства. Эта транснациональная элита духовно укоренена в нынешней старческой «экс-Европе», которая использует Америку как пешку в своей игре и втягивает эту страну в ненужную ей борьбу за мировое господство. Она и является главным врагом России, поскольку видит в ней препятствие своим планам причесать весь мир под одну гребенку и навязать ему единую власть. Для этих людей Америка является лишь вспомогательной ступенью на пути к мировому правительству.

Америка, сама по себе, это нормальная континентальная держава, с Россией у нее нет ни одной настоящей конфликтной точки, никогда раньше между Америкой и Россией не было серьезных конфликтов, борьбы не на жизнь, а на смерть. Даже в холодную войну Америку втянули ее европейские союзники, — она началась с фултонской речи Черчилля, который выдвинул концепцию «железного занавеса» и стал главным идеологом противостояния Россия/Америка. Точно так же сегодня Америку и Россию пытаются столкнуть трансатлантисты, разнообразные Бжезинские и Олбрайт. Может ли угрожать Америке нынешняя слабая и аморфная Россия, замкнутая во внутренних проблемах, растерявшая свой потенциал и своих союзников? Америке все равно не проглотить Евразию целиком, ей сегодня объективно выгодно сделать ставку на сильную Россию как противовес более мощному, близкому и опасному для нее Китаю. Антирусские настроения в Америке подпитываются трансатлантической элитой, которая по-настоящему не ассимилировалась в Америке, не ощущает эту страну своей подлинной родиной и использует ее просто как удобную базу и опорный пункт, как безмозглую груду мускулов. Рассуждая о роли Бжезинского и Олбрайт в грядущей истории США, уместно вспомнить прибалтийца Розенберга, который перенес свою местечковую ненависть к России на всю политику Третьего рейха, чем привел его к катастрофе.

Пока такие люди управляют Америкой, наши отношения с ней всегда будут на грани конфликта. Ненависть, которую питает к России экс-европейская элита, поистине брутальна, она накапливалась со времен крестоносцев. Судить тут нужно по делам, а не по дружелюбным улыбкам и дипломатической риторике, на которую они большие мастера. Тот, кто думает, что это большевики поссорили Россию с Европой, серьезно заблуждается: дикая антирусская пропаганда началась в Европе еще с середины прошлого века, с книги Кюстина и крымской войны, когда все без исключения «прогрессивные силы Европы» стали изображать Россию «тюрьмой народов» и «агрессивной Империей Зла», — как раз в то время, когда сами «либеральные европейцы» подвергли колониальному рабству и геноциду народы нескольких континентов, когда они помогали османам тиранить балканских славян, мешая России их освободить. Конечно, на сознательном уровне не каждый из европейцев признается себе в ненависти к России — эта древняя злоба закрепилась у них на генетическом уровне, на уровне архетипов, и проявляется как массовый, коллективный феномен, — в зверствах гитлеровских и наполеоновских орд, в нынешней ничем не мотивированной всеобщей антироссийской мобилизации, в которую включились даже «братья-славяне», даже те народы Европы, которых Россия вытащила из османских застенков (болгары и румыны) и нацистских газовых камер (поляки).

Европейские политики не могут простить России самого факта ее существования. Представим, что было бы с миром, если бы России не существовало, если бы увенчались успехом усилия Польши в XVII веке, или Наполеона с Гитлером, так что все эти огромные «восточные территории» стали бы просто забитой колонией, по типу Африки начала века. Во-первых, Европа сегодня была бы единой и мощной империей, потому что без России Франция или Германия наверняка бы ее объединили. Во-вторых, Европе сегодня принадлежал бы весь мир, потому что, если бы не СССР, не его влияние и его помощь колониальным народам, система колониализма до сих пор продолжала бы свое существование, — в тех концлагерных формах, которые были свойственны ей в первой половине века и которые Гитлер пытался перенести в Россию. И никто бы в мире не посмел даже пикнуть, — они бы тогда стерли в порошок и Японию, и Америку, и Китай. И только благодаря России Европа сегодня не центр мира, а забитая провинция, вынужденная холопствовать перед Америкой, подстраиваться под американский империализм и со страхом ожидать возвышения других мировых центров, которые отрежут ее от ресурсов. Как же европейским лидерам, осознавая это, не ненавидеть Россию, не чувствовать по отношению к ней самую жгучую обиду?

Мечты об «окончательном решении российского вопроса» просыпаются в Европе всякий раз, когда она чувствует себя достаточно сильной. И сегодня, когда Россия слабая и уязвимая, они снова не устояли перед этим соблазном, — на этот раз решив натравить на нас американцев, как когда-то натравили немцев. Ошибка западных стратегов в том, что они, как обычно, недооценивают Россию, живут иллюзиями, что Россия — это «колосс на глиняных ногах», который можно победить одним ловким блицкригом. Эта ошибка объясняется тем, что чужую цивилизацию трудно понять: из-за неизбежной аберрации зрения они принимают за слабость России как раз ее сильные стороны. Жертвой этой иллюзии в свое время поочередно стали поляки, шведы, французы, немцы и японцы. Сегодня все эти страны — тише воды и ниже травы, теперь пришла очередь американцев. Им тоже придется усвоить эту аксиому нашей истории: Россия — это страшное, гиблое место для врагов, любая страна, которая ввяжется в российскую историю, которая влезет в нее с оружием в руках, не только получит по зубам, но и вся ее собственная история с этого момента пойдет наперекосяк и никогда уже не выправится, всю оставшуюся жизнь она будет ползти с переломанным хребтом. Когда-то Бисмарк предупреждал об этом немцев — не помогло. Будем надеяться, что Америка окажется счастливее, прислушается к своим Бисмаркам и перестанет идти на поводу у своих Гитлеров.

Почему американцы в массе своей идут на поводу у трансатлантической элиты, вместо того, чтобы защищать свои подлинные долговременные интересы? В этом есть что-то от психологии вкладчиков МММ: Америку поманили погремушкой мирового господства, но забыли объяснить, чем это обычно кончается, каких это требует жертв, забыли рассказать, что даже страны, которые жертвовали ради этой цели всеми своими силами и богатствами, которые каждого человека превращали в фанатика этой цели, которые ради этого не ели, не спали и все поставили на карту, — даже для них все закончилось трагедией и катастрофой. Что же станет в этой мясорубке с американцами, которые хотят получить все на халяву, не напрягаясь, и не готовы даже на самые малые жертвы? Им забыли рассказать, что на пути у Гитлеров и Наполеонов стоит Россия, что русские — это самый стойкий и упорный в мире народ, что они не сдаются, что они учатся на лету и бьют врагов их же оружием, что большую часть своей истории они привыкли сражаться против самых мощных держав мира. Будь американцы чуть взрослее, они бы за одно желание провоцировать Россию, за одно-единственное антирусское слово сажали бы своих политиков и журналистов в психушку, потому что, когда Россия проснется и начнет «запрягать», будет уже поздно. Небольшой курс российской истории, плюс экскурсия куда-нибудь под Сталинград, созерцание бескрайнего моря крестов на немецких могилах, отрезвили бы американцев и сделали бы их гораздо более умеренными и миролюбивыми.

Конечно, американский империализм — это политика не только трансатлантической элиты и сторонников мирового правительства, в нем участвует и прагматичный расчет собственно американских элит, американских правых и националистов, которые хотят воспользоваться удобным моментом, чтобы укрепить позиции США, пока это дается даром и не требует особых жертв. Им кажется, что это они используют транснациональную элиту, а не наоборот. Для настоящих американских «ястребов» прекраснодушные рассуждения мондиалистов о грядущем справедливом и равноправном мире — это просто удобная ширма, агитпроп для зарубежных идиотов. Они не верят в «конец истории», они отдают себе отчет, что мир следующего столетия будет еще более жесток и прагматичен, чем нынешний, и сегодня просто пытаются отодвинуть конфликтные зоны как можно дальше от своих границ. Европа для них — просто добыча, полумертвая туша, на определенные части которой, кроме них, претендуют еще и другие стервятники, и вот, чтобы закрепить свой контроль за этой падалью, они хотят ее немножко растормошить и заставить отползти чуть поближе к Америке и подальше от России. Опасность в том, что головокружение от даром доставшейся «победы» может приглушить у них чувство меры, что они заиграются, что транснациональная элита втянет их в настоящее противоборство с Россией.

Главная проблема Америки — ее младенческий возраст. Есть разница, когда мы говорим о «молодой Америке» и о «молодой России». Россия несколько десятилетий назад миновала фазу подростковой агрессивности, и теперь, после недолгого периода юношеской закомплексованности, с ее вечными сомнениями в смысле жизни и собственном предназначении, вступает в фазу полноценной половозрелой молодости. А Америка — это просто бойкий карапуз, который еще как следует не научился ходить и то и дело плюхается попкой в лужу, а потом бежит на четвереньках, весь перемазанный в грязи. Всю внешнюю политику США, начиная с корейской войны, так и нужно понимать: ребенку показали красивую погремушку «мировое господство», и тот побежал за ней на четвереньках, виляя попкой и еще не зная, чем кончаются такие игры.

Хотя американская цивилизация по сути своей — неевропейская и южная (в отличие от российской, европейской и северной), нам, русским, она все равно ближе и понятнее, чем современная мертвая «Европа». Нам понятен и детский задор американских политиков, и их подростковая одержимость мировым господством, и их детская болезнь мессианства, — нам, русским, все это близко и понятно, мы сами не так давно всем этим переболели. Неудивительно, что шапка Мономаха кажется им пока легкой и забавной игрушкой, — Америка пришла в клуб мировых держав только в начале XX века, на 200 лет позже, чем Россия, она еще не успела столкнуться с предательством союзников, с неблагодарностью сателлитов, которые за благодеяния платят ненавистью, а за спасение — кинжалом в спину. Россия в сравнении с младенческой Америкой — что-то вроде старшего брата. У нас есть долг в отношении братьев наших меньших: нужно американцев слегка поучить, пообломать, избавить от дурных детских наклонностей, — для их же пользы. Американцев, как невоспитанных котят, нужно потыкать носом в собственные какашки, объяснить им, что их настоящие проблемы находятся дома, в Америке, а не на другом конце земного шара. Но при этом нужно понимать: Америка — это всерьез и надолго, она никуда не денется и через сто, и через двести лет (хотя и может расколоться на множество отдельных государств). Американцев нужно уважать, это самостоятельная жизнеспособная цивилизация — но современную «Европу», страну рабов, уважать нельзя. Можно уважать хищника, но нельзя уважать падаль, которую пожирает этот хищник. Когда от «Европы» уже ничего не останется, Россия и Америка по-прежнему будут партнерами. Еще не раз мы будем встречаться с американцами на Эльбе, на Рейне, на Сене, на Темзе.

В нашей стране многие смотрят на Америку, руководствуясь логикой тотальной войны: если уж не получилась дружба до гроба, то тогда — война не на жизнь, а на смерть, до полного уничтожения. Нужно понять, что в современном мире такая тотальная вражда отошла в прошлое, рвать отношения целиком не выгодно, а часто и технически невозможно, — на смену тотальному противостоянию приходят сложные отношения «партнерства/борьбы»: когда страны активно сотрудничают в одних аспектах, но ведут борьбу в других, когда геополитическая борьба за сферы влияния сочетается с самыми тесными экономическими и культурными связями. Типичный пример здесь — отношения Америки и Китая, когда Америка, из-за экономических и геостратегических выгод партнерства с Китаем, прощает ему самостоятельную политику, идеологическую оппозицию, вторжение на американский рынок, производство пиратской продукции и даже активный промышленный шпионаж. В нынешнем мире такая картина — правило в отношениях между сильными партнерами. Даже в случае большего, чем сегодня, охлаждения, отношения России и Запада должны строиться на тех же принципах «партнерства/борьбы». Россия может плевать на Европу и США, вести сколь угодно независимую политику, но если при этом она будет соблюдать определенные правила игры, никакой холодной войны и железного занавеса можно не опасаться, она будет по-прежнему тесно интегрирована в мировое сообщество. Нужно учиться видеть партнера даже в противнике.

Сегодня есть много охотников строить из Америки образ врага, — таким образом они демонстрируют свой «патриотизм». Конечно, в эпоху всеобщей апатии даже такое негативное стимулирование патриотизма может оказаться полезным, чтобы разбудить уснувшую страну, — но вряд ли нужно видеть единственный смысл существования России в том, чтобы испортить настроение американцам. Хуже всего, что этот образ врага вытесняет из сознания главное: настоящие враги России сегодня находятся не в Брюсселе и Вашингтоне, а в Кремле, как во времена Минина и Пожарского. Сербия, даже после многомесячных натовских бомбардировок, осталась гораздо более благоустроенной и процветающей страной, чем Россия, которую никто не бомбил, но которую ее собственный народ предал на разграбление и поругание. Люди, которые сидят в Брюсселе и Вашингтоне, в конце концов лишь исполняют свой долг перед своими странами, как они его понимают, и трудно ждать от них чего-то другого. Спрашивать по счетам нужно с наших собственных трансатлантистов, с тех, кто уничтожает страну изнутри. Сегодня главный враг российского народа — не Америка и не НАТО, а его собственное холопство и самоуничижение, заставляющее его по доброй воле отдавать власть негодяям, которые ненавидят Россию. Победить это равнодушие может только позитивный, конструктивный патриотизм: нужно объяснить людям, что такое Россия, в чем ее смысл и назначение, зачем она нужна на этой планете, чем она отличается от других стран, почему мы должны ею гордиться, почему нужно ее защищать.

Нынешнюю угрозу с Запада не стоит преувеличивать, не стоит сводить все содержание нашей жизни к противостоянию НАТО и США. НАТО расширяется на восток только по той причине, что природа не терпит пустоты. Проблемы России не снаружи, а внутри нее, в ее аморфности и несамостоятельности, в детском желании на кого-то «равняться», кого-то брать себе в пример, в инфантильном ожидании, что кто-то придет и решит за нас все наши проблемы, что кто-то, кроме нас самих, желает нам добра. И слава Богу, что американцы оказались так нетерпеливы, что они не подождали еще лет 10, пока Россия окончательно не закисла и не деградировала. Мы должны благодарить западных стратегов за то, что они своей нетерпеливостью открыли нам истинное лицо Европы. Они окончательно развеяли наши иллюзии. Клинтону и Олбрайт нужно поставить памятник в Москве рядом с Иваном Сусаниным, — они сыграли в истории Запада точно такую же роль. В этом смысле всю внешнюю политику Клинтона нужно рассматривать как великий подарок великого американского народа великому русскому народу. Клинтон помог России вспомнить, что она такое, он поставил нас перед лицом великого вызова, он открыл нам истину, что никто не будет терпеть слабую и аморфную Россию, что если Россия не будет Россией, ее заставят умереть.

Напав на Югославию в 1999, Америка сделала для нас больше, чем помогая по ленд-лизу в 41-45 году: она снова заставила нас поверить в себя, поверить, что Россия нужна человечеству, что у нее есть своя миссия, что мир без России будет неполным и ущербным. Америка задним числом оправдала всю политику России во времена холодной войны. Теперь мы можем спокойно смотреть в глаза нашим детям и говорить, что Россия — это не бессмысленная «черная дыра» или «империя зла», а оплот мира и справедливости на планете, что Россия всегда была права, всегда вела правильную политику, и упрекать ее можно разве что за чрезмерный альтруизм и идеализм (которые и стали причиной ряда ошибок). Америка — это действительно великая страна свободы: она несет свободу тем, кто этой свободы достоин, и рабство тем, кто сам хочет стать ее рабом. Клинтону, кроме памятника рядом с Сусаниным, нужно поставить еще один памятник — рядом с Мининым и Пожарским, потому что он вернул нам, русским, ощущение национальной идентичности. Теперь это ощущение нужно перелить в новые дела, в новый путь для новой России.

Примечания

[*] Кстати, Гумилев предполагал существование древних связей между населением евразийских степей и североамериканских прерий, — по его мнению, в II — I тыс. до Р.Х. какие-то индейские племена могли проникнуть в Евразию через Аляску и Берингов пролив. Исконный евразийский титул «хакан» («каган», «хан», «ван»), которым именовали себя в том числе и князья Древней Руси, Гумилев возводит к дакотскому слову «waqan», имевшему то же значение — военный вождь и первосвященник (см. «Древняя Русь и Великая степь»). В последствии эти американские традиции возродил в Евразии Чингисхан и его храбрые монгольские воины, которые по стереотипу поведения (честность, воинская доблесть, суровая справедливость) были настоящими индейцами. (Напомним, что по Гумилеву Монгольская империя, несмотря на все, сыграла в истории Руси скорее позитивную роль, защитив ее от неминуемого порабощения и ассимиляции Западом.) Словом, континентальная Северная Америка — это составная часть Евразии, а «атлантизм» — это традиция только северо-восточного побережья США.