Вадим Бакусев
В относительно пока еще скромных масштабах пылает очередная мировая война, и это далеко не новость. Об этом говорят много и часто, и здесь я ничего не добавлю к уже прозвучавшему. Но одновременно в России идет и потихоньку набирает обороты и гражданская война, и счастье, если она будет бескровной и закончится победоносно для России, а не для ее внутреннего врага. Она разворачивается в пределах российских государственных границ, хотя можно смотреть на нее и более обобщенно, если признать, что ею так или иначе охвачено все постсоветское пространство, а в особенности, разумеется, Украина*. Именно о нашей внутренней гражданской войне я и буду говорить, потому что именно она останется главной проблемой нашей нынешней истории даже после того, как СВО победоносно закончится.
Эта наша гражданская война — явление почти инстинктивного порядка. Противники в ней — с одной стороны, русский народ, с другой — сидящий на его шее, пьющий его кровь и отравляющий его ядом, дурманом потребительства и невежества отвратительный крошка Цахес, этот крупный уродливый карлик торгашеского «либерального» хамства. Нынешняя война, как и положено, способствует консолидации обоих противников, причем ни тот, ни другой не может консолидироваться, выступить единым фронтом до конца — народ, потому что не видит точного, четкого ориентира, а создать его сам не способен, его враг — потому что вынужден частично уйти в подполье, притаиться, отступить; к тому же он разбит на группы с различной стратегией: одни традиционно опираются на «заграницу», кормятся ею и уже почти полностью перебрались туда, другие вынуждены кормиться здесь, на месте, и, следовательно, приспосабливаться, более или менее удачно притворяясь патриотами.
Есть в нашей гражданской войне еще и третья сторона — это власть, добровольно-вынужденно взявшая на себя роль судьи на смертельном ринге. Этот судья явно склоняется на сторону народа, но не смеет пойти за ним или повести его за собой до конца уже только в силу своей роли, да толком и не знает, куда его вести. Правда, он старается быть хотя бы условно справедливым и по отношению к врагу народа, потому что понимает и признает постыдную необходимость его основной движущей части, а именно бизнеса.
Несмотря на всю свою, так сказать, амбивалентность, именно третья сторона — наиболее активная из всех участвующих. Ее активность имеет, в свою очередь, две стороны, внешнюю и внутреннюю. Та же самая амбивалентность проявляется и там, и там.
На этом месте ленивый — я начал писать эту статью еще в июле — и несколько унылый ход моих мыслей был внезапно прерван и слегка изменен событием, которого я долго ждал, но, честно говоря, не слишком надеялся на его скорое наступление. Это событие — бодрящее заявление В. В. Путина о том, что глобализация на наших глазах сменяется поляризацией, не только в отношениях России с миром, но и, что куда важнее, внутри самой России, и что в ходе этой поляризации все лишнее, «вредное» будет отторгнуто — излагаю своими словами, но близко к прозвучавшему, по своим вчерашним (7 сентября 2022 г.) впечатлениям. Дальнейших подробностей президент не раскрыл — возможно, он и сам их еще не знает, но и этого достаточно для некоторого сдержанного оптимизма. Надо надеяться, раскрытие последует не позже, чем надо, и, следует думать, что «поляризации», дивергенции и прямому противопоставлению подлежат две первых из названных мной сторон нашей гражданской войны — народ и его паразит и замаскированный палач.
Видимо, с его точки зрения, момент для такого заявления уже настал. Можно предположить, что соответствующая позиция сложилась у президента не вчера, но, мягко говоря, из осторожности, оправданной или нет, не знаю, он ее не озвучивал, возможно, помня о судьбе М. С. Горбачева, которого хамово племя торгашей прогнало взашей довольно скоро, даже несмотря на все его немалые заслуги перед ним. Раньше об этой позиции можно было догадываться лишь косвенным образом, строя в уме предположение, суть которого, если я не ошибаюсь, сводится к следующему.
Главным тайным объектом, или адресатом, политики России в отношении Запада, начиная по крайней мере с 2007 г., был, на мой взгляд, не столько Запад сам по себе, сколько именно внутренний враг, «либеральное» хамово племя, а инструментом этой политики — хитрейший прием. Его сущность состояла в том, чтобы тайно спровоцировать, вынудить Запад начать и завершить строительство нового железного занавеса, который самому Западу совсем не был нужен.
Зато он был позарез нужен России, настоящей, а не «либеральной» России, — ведь для нее, настоящей России, объятия Запада и даже любой контакт с ним издавна были, есть и всегда будут поистине смертельны, как заражение чумой. Но внутренний враг не должен был об этом догадываться — делу надо было придать такой вид, будто занавес строит отнюдь не Россия, а именно Запад. Замысел этот был успешно реализован — сейчас все у нас только об этом и говорят; о своих догадках относительно деталей соответствующей реализации я благоразумно умолчу.
Кстати, такая замысловатая, тайная и долго разыгрывавшаяся комбинация свидетельствует о могуществе и опасности внутреннего врага в глазах ее автора, в чем он, вполне вероятно, был прав. Конечной целью всей комбинации была прежде всего экономическая и политическая изоляция внутреннего врага от Запада, а, стало быть, существенное ослабление этого врага. Теперь они, изоляция и ослабление, наконец, видимо, достигнуты, а потому стало, наконец, можно открыто говорить о поляризации, в то время как раньше речь шла только о «национальном единстве», что можно рассматривать как отвлекающий маневр. Разумеется, теперь можно будет объяснить такое несоответствие тем, что имелось и имеется в виду единство только в рамках здоровой части нашего народа. Да, пока гром не грянет… Видимо, гром грянул; ибо совсем уже припекло.
Тезис о поляризации, на который поначалу, видимо, не обратят должного внимания, скоро освежит и ободрит — неизвестно, напрасно или нет — тех, кто мечтает о решительном историческом повороте России не только в деле достижения ею подлинного, то есть полного, а не частичного суверенитета, но и в победе народа над своим внутренним врагом.
Но возможен ли такой поворот в реальности, поворот, который так желанен и необходим для выживания России или по меньшей мере для того, чтобы она не влачила жалкое существование, где все порывы вдаль и ввысь гасятся стремлением к выгоде?
Внутренний, подлинный суверенитет, от которого и должен строиться внешний, а не наоборот, достигнут весьма относительно, по большей части на словах, то есть по большому счету вообще не достигнут. Во-первых (что характерно — не во-вторых, а именно во-первых), в экономике, где неверные, но затребованные несчастным большинством приоритеты, расставленные еще в конце 1980-х гг. — прибыль любой ценой и ее цель, материальное процветание, благополучие, и притом во-первых, — там, где извлечь эту прибыль легче всего, например, импортировать в условиях низких ввозных пошлин, по-прежнему в силе. Этот приоритет явно противоречит принципу суверенитета, и повернуть в противоположную сторону всю огромную экономическую массу России будет необычайно трудно.
Порча разъедает уже самое сердце власти — систему выборов, которые власть теперь стимулирует откровенно материально, призами за участие. Разница с уголовно наказуемым подкупом избирателей состоит лишь в том, что выгоду здесь формально получают все партии, но неприятное с точки зрения закона обременение заключается в легитимизации выборов (путем потенциального увеличения явки избирателей) материальным стимулом, законом не предусмотренным. Это по меньшей мере стыдно. К тому же это безошибочный индикатор падения интереса к выборам и все большей пассивности населения.
Во-вторых, что на самом деле куда важнее, в сфере душ и умов, то есть преимущественно в сфере СМИ. Здесь ситуация еще хуже. Тонкая информационная пленка, созданная и поддерживаемая государством всего лишь лет восемь тому назад, прикрывает адскую бездну застарелого «либерального» ядовитого мусора, который — все-таки вернусь к высказанному раньше о, так сказать, амбивалентности власти — по-прежнему нагло, почти не маскируясь, или слегка стыдливо лезет, валится, льется из каждого телевизора и компьютера и с лихвой уравновешивает и перевешивает новенький государственный и частный патриотизм, медленно разлагая наше уже и так слабо(умно)е общество*.
Этот адский информационный мусор и ядовитый бульон, замешанный торгашами, прежде всего хозяевами массовой связи, интернет-браузерами и т. п., — реклама как таковая и торгашеская индустрия развлечений, дешевая и ничтожная имитация искусства и гуманитарной части науки, похабно-базарная «журналистика», культ все более грязных и ничтожных, навязанных самолюбивым дуракам искусственных, то есть противоестественных потребностей — мощнейшие средства глубокого разложения, существуют сами по себе, причем государство закрывает на них глаза потому, что они вполне соответствуют не так уж и молчаливо признаваемому тем же государством низменному приоритету прибыли и «хорошей жизни» вообще.
И все-таки в этом нашем обществе есть более или менее самостоятельные силы, явно ориентированные на искомый поворот. Перед лицом этого гигантского призрака они мизерны — всего лишь несколько десятков «экспертов», «аналитиков», политологов и т. д. Конечно, они в общем и целом выражают позицию большей части народа, но весьма высокий уровень их личной энергии парит над очень низким уровнем коллективной энергии масс. Эта энергия масс не может собраться, сосредоточиться на том, к чему призывают патриоты-государственники, потому что рассеивается текущими материальными интересами, культом еды и тела вообще, потреблением благ, наличных в минимальной степени, но достаточной для того, чтобы накрепко приковать к себе внимание простого народа. Так бывает всегда, если никакая внешняя сила не увлекает его другими целями, более высокими.
Но в том-то и дело — такой силы сейчас в России нет! Благие цели, предлагаемые властью, а именно суверенитет, патриотизм, в меньшей степени справедливость, хотя и, разумеется, совершенно абстрактная, никак не противоречат цели благосостояния как основной, а даже полностью с ней совмещаются. Возникающая из этого совмещения «система» ценностей — плоская, а потому не направлена в осмысленное, определенное будущее. Она не дает народу никаких ориентиров. Суверенитет как главная цель дает России только возможность продлить свое существование. Сам по себе он — только условие, а не цель. А патриотизм бывает совершенно разный — торгаши и сочувствующие им феодалы тоже могут быть и иногда бывают «патриотами».
Исторический опыт достижения таких ориентиров у нашего народа, конечно, есть, и этот опыт переживается им как по меньшей мере наполовину, а скорее больше чем наполовину негативный. Та внешняя сила, о которой я упомянул выше, а именно большевики, в свое время не сумела справиться со своей исторической задачей, выдохлась и выродилась; в этом «народ и партия» оказались слишком «едины». Ее нынешние наследники никуда не годятся — ведь они во всех отношениях намного слабее предшественников, а должны были бы превзойти их.
К такому итогу привел коренной изъян их базовой теории, марксизма, изначально хромого и со временем дохромавшегося до полного паралича правой, «толчковой» ноги, чаще всего ответственной за движение организма ввысь. Этот закономерный паралич — результат принципиального отрицания ведущей роли человеческого духа и его самостоятельности, оригинальности вообще. А на одной левой ноге, правда, справедливо топчущей все буржуазное, мещанское, слишком человеческое, все гнилое в человеке, далеко не уйдешь. Поэтому на наследников, топчущихся на месте, надежды нет никакой — в противном случае они должны были бы совместить свою теорию с пониманием «практической», реальной психологии не столько даже «масс», сколько реальных народов, и в первую очередь русского. А от такого понимания они «страшно далеки», но сами того не знают и не чувствуют.
Что же остается? Кто и куда может направить чаемый большинством поворот? Власть? Она только что сделала первый робкий шажок в такой попытке, заявив о необходимости поляризации общества и избавления от отбросов. Догадывается ли она, что поляризация — это всегда ориентация, что полюсы магнита всегда куда-то направлены, что стрелка компаса неизменно показывает на север? И что недостаточно было бы даже сделать по-настоящему правильный и точный выбор в пользу духа, а не тела, потому что в народе и у народа нет решающей силы, способной его подхватить и реализовать, без чего никакого поворота не будет?
Не думаю, что этот маленький шажок одного человека станет большим шагом для всего человечества, каким должен был бы стать. Если какой-то поворот и состоится, он будет лишь имитацией и паллиативом настоящего исторического поворота. И все-таки этот «маленький шажок» может стать хотя бы символическим семенем будущего — настоящего, большого будущего.
Что же касается заявленной российской властью поляризации, думаю, что она начнет проводиться в жизнь еще не скоро, а когда и если начнет, то попытки ее осуществления будут совершаться так же медлительно, мягко говоря, осторожно и, очень мягко говоря, непоследовательно, как и многое другое из числа тех полезных вещей, которые делала и делает российская власть. Ведь у нее нет подлинного ориентира (кроме, разумеется, суверенитета, патриотизма и благосостояния), так же, как его нет у исторически отравленного, не совсем трезвого, все еще не пробужденного народа. Наследникам большевиков не удалось бы помочь ему совершить исторический поворот, даже если бы они понимали всё (то есть ошибки своих предшественников) правильно: народ русский по-прежнему спит и видит во сне преимущественно материальные блага и благополучие вообще, как личное, так и коллективное.
Ну и странная же у нас идет гражданская война! Только одна из участвующих в ней сторон, а именно торгаши с агрессивно-холуйским складом души («либералы»), точно знают, чего хотят и кто враг. Но они потеряли былую силу и могут лишь вредить. Другая, народ, а точнее, его наиболее трезвая и хотя бы частично пробужденная часть, знает это куда более смутно, расплывчато, а потому толком ничего сделать не может. Третья, власть — что вообще-то неестественно в войне, — только аккуратно наваливается на первую, преследуя одну цель: чтобы все было тихо-мирно и чтобы никто не мешал ей, власти, «работать». В сущности, эта «война» сводится к тому, что все ее участники только мешают друг другу, не решая главных проблем, а, значит, не обеспечивая никакого исторического движения.
В заключение — несколько предельно простых выводов о главных (не считая амбивалентной третьей стороны, которой все равно рано или поздно придется занять какую-то сторону и тем самым перевести вялое взаимное топтание и наваливание в стадию решающего открытого конфликта) противниках, смертельных врагах в двух нынешних войнах, мировой и нашей очередной гражданской.
Казалось бы, с этим все ясно, особенно в том, что касается первой из них. Но я все-таки хочу снять все верхние слои облигатных и вполне естественных и иногда уместных определений, даже тех, что привел я сам в начале своего очерка, а иногда уводящих в сторону от смысла, — определений, характеризующих сущность этих противников, указав на то, что именно скрывается на самой глубине и представляет собой наиболее элементарные определения их сущности, которые поначалу многих, возможно, шокируют своей простотой.
Это корысть и бескорыстие, низость и благородство, тело, порвавшее даже с душой, и дух, а в конечном счете животное и человеческое начала в человеке. И пусть этот человек во многих отношениях пока весьма несовершенен — у него есть широкое и высокое небо над головой, есть куда подниматься. Нынешние и извечные смертельные противники в мировой битве, в перманентном апокалипсисе — человек и животное, последнее в уже почти буквальном, а не переносном смысле этого слова.
Июль — сентябрь 2022
* Вполне возможно, что нечто подобное в общей форме и с поправкой на национальные особенности происходит в Израиле — тамошнее общество в некотором смысле, который сейчас может актуализироваться, состоит из разных групп по признаку страны выезда, а, стало быть, и унаследованных межэтнических влияний на уровне характера и мировоззрения.
* Ярчайший из последних примеров такого абсурдного слабоумия и порчи внутри «святого святых», самого сердца нынешнего патриотизма — латинские буквы Z и V как символы СВО, буквы вражеского алфавита (и отнюдь не невинной латыни). Из них Z — последняя в алфавите и общепринятый символ конца, а чьего, России или уголовной Украины, неясно. Что почувствовали бы наши предки, увидев подобные символы, например, на знамени победы 1945-го? Поистине, как корабль назовешь, так он и поплывет… Пожалуй, состояние умов, породившее такую нелепую ситуацию в техническом смысле слова, тесно связано с хамской фантазией и практикой торгашей, заменяющих некоторые русские буквы в русских словах латинскими: «Не так-то мы, торгаши, и просты! Мы свои на Западе!». Ситуация с символом Z в концентрированном виде выражает всю нынешнюю историческую ситуацию в России: кто-то время от времени пускает на реверс двигатель, сам по себе вполне пригодный, и корабль плывет в обратную сторону, а в целом стоит на месте или еле продвигается вперед.